|
.. - Стратиг, ты же знаешь, Манорая для меня - почти что родина! - Тебе возвращена память, а душе бессмертие. Что еще хочешь? - Соли Вечности. - И соль ты вкушала! - Но так мало, Стратиг! Взгляд его стал гневным. - Если еще скажешь слово - лишу пути! - Все равно уйду с Мамонтом, - проговорила она и обиженно замолкла. - Ладно, давайте к делу. В обиталище Атенона вновь проникают кощеи, - голос его стал деловито-жестким. - Получившие власть над миром жаждут вечности. Они лихорадочно ищут пути, как сделать душу свою бессмертной, но слепые, пока что стремятся продлить существование физического тела. Замораживаются живьем, чуя близкий конец, консервируют в жидком азоте свое семя, пытаются клонировать клетки... Когда золотой телец в руках, власть его кажется беспредельной, и земноводным летариям становится мало одноразовой жизни. То, что гои получают от рождения и совершенно бесплатно, для кощеев становится смыслом существования. Им не так нужна соль Знаний, как манорайская соль. Наркотик уже не в состоянии удовлетворить потребности дарвинов, ибо он дает лишь мгновенное ощущение бессмертия. Повальное увлечение им скоро пройдет, и тогда изгоев охватит иная жажда. За вечность они уже сегодня готовы отдать все свое золото. И можно представить себе мир, которым станут управлять кощеи бессмертные. Искупая свою вину, Стратиг налил чай в чашку, установил ее на серебряный поднос и подал Даре. Тронутая таким вниманием, она погладила его руку и обронила тихо: - Благодарю тебя... Но все равно пойду в Манораю. - Святогор опасается за сокровища, особенно сейчас, в пике фазы Паришу, - между тем продолжал он. - Дело усугубляется еще и тем, что доморощенные кощеи, захватившие власть в России, хотят поставить добычу манорайской соли на государственный уровень. Для них сейчас слишком хлопотно и накладно, например, строить нефтепроводы и продавать выкаченную из недр земли кровь. Им уже невыгодно добывать золото!.. Они уже мыслят себя бессмертными и хотят торговать вечностью... Должно быть, тебе известно, Мамонт, идея эта не нова и многие поколения кощеев стремились проникнуть хотя бы на территорию, где обитает Атенон. В мире изгоев она известна как Шамбала или Беловодье. Сами они не могут ходить туда: манорайская соль или даже излучение ее в Звездной Ране разрушает всякий искусственный интеллект. Но сейчас совсем нетрудно отыскать честолюбивых и незрячих изгоев, чтобы их руками попытаться добыть соль Вечности. Тем более к ним стихийно возвращается память, и они все чаще бросаются на поиски своей родины. И это естественно в пике фазы Паришу... - Все так свежо в памяти, - Дара заполнила повисшую паузу. - Наш табор кочевал с реки Ганга и мы остановились на ночлег. Там и подошел ко мне Атенон... - Я уже это слышал, - оборвал ее Стратиг, отчего-то утратив прежнюю внимательность к Даре. - Если Мамонт не знает - расскажешь потом. А сейчас не мешай мне! Через минуту стало ясно, отчего в распорядителе судеб произошла столь резкая смена настроения. Он вспомнил, что все еще находится в рабочем халате, содрал его, швырнул к порогу и, оставшись в простой солдатской рубахе, сел верхом на скамейку, опустил плечи. - В прошлый раз, когда я отводил изгоев от Манораи, совершил ошибку, - неожиданно признался Стратиг, что было почти невероятно. - Сын Варги Людвига, Святослав, бывший когда-то на празднике Радения у Святогора, не пошел по стопам отца, поскольку утратил память... А всякий зрячий гой, оставшийся в мире земноводных, порой делает непредсказуемые шаги. Он стал искать Звездную Рану, и я отвлек его внимание подобным кратером на Таймыре, - он выпрямился, глянул через плечо на Мамонта. |
