— Скорее небо упадет на землю и Дунай потечет обратно, чем сдастся Измаил.

В ответ Потемкин послал… приказ Александру Васильевичу Суворову, вся армия которого составляла в то время около 30 тысяч человек:

«Взять Измаил во что бы то ни стало».

Солдат не рассуждает — Суворов стал готовиться к приступу, объявив своим подчиненным:

— Один день — Богу молиться, другой день — учиться, третий день — славная смерть или победа. Чудо-богатыри, крепость непременно должна быть взята. Этог повелевает матушка-царица, а воля её святой закон.

Суворов и его солдаты сделали невозможное — 11 декабря 1790 года Измаил был взят. Русские потеряли 10 тысяч убитыми и ранеными, турки — 15 тысяч убитыми и 10 тысяч — пленными. Екатерина получила краткое, как всегда, донесение Суворова:

«Знамена вашего величества развеваются на стенах Измаила».

Личная жизнь Потемкина также всегда была предметом для сплетен и пересудов. Устав считать любовниц светлейшего, окружающие решили, что нежная забота его о племянницах скрывает за собой нечто большее. Шушкались об интимных отношениях, которые связывали Потемкина с Александрой, Варварой и Екатериной Энгельгардт. Под это шушуканье светлейший сыскал племянницам богатых и титулованных мужей. Александра вышла замуж за графа Браницкого, украинского магната, Варвара — за князя Голицына, отпрыска древнейшей русской фамилии, Екатерина — за графа Скавронского, родственника императорского дома.

Но звезда светлейшего уже закатывалась. С окончанием турецкой войны закончился и его пятнадцатилетний фавор. Место любимца императрицы занял двадцатидвухлетний Платон Зубов, имевший на неё колоссальное влияние и, по слухам, отравивший «светлейшего» медленно действующим ядом. Хотя внешне Екатерина продолжала выражать своему старому другу чувства уважения и признательности за его заслуги, но уж кто-кто, а Потемкин, прекрасно знавший императрицу, понимал, что конец близок. И, верный себе, устроил 8 мая 1791 года праздник в Таврическом дворце, по роскоши затмевавший все придворные торжества вместе взятые. Три тысячи приглашенных съехались к назначенному часу и… два часа ждали Екатерину. Та появилась лишь на короткое время: в царском дворце её ждал молодой фаворит, не желавший и слышать имени Потемкина.

Они виделись в предпоследний раз и расстались трогательно: Потемкин на коленях облобызал руку Екатерины, та поцеловала его в лоб. Оба плакали. И оба знали — почему.

После праздника на Потемкина напала его обычная болезнь — хандра, то, что сейчас назвали бы тяжелой депрессией. Из этого состояния его вывел лишь суровый личный приказ императрицы немедленно возвратиться в действующую армию. Встреча их была сухой и официальной, ни о каких слезах уже и речи не было. Она повелевала, он покорялся, Платон Зубов прыгал на одной ножке от радости, что опасный соперник уезжает далеко и надолго и бог весть, вернется ли…

Потемкин на сей раз действительно больше не вернулся. Он скончался 5 октября 1791 года, в степи, в 40 километрах от одного из своих любимых городов — Николаева, на руках у своей любимой племянницы Александры, при чрезвычайно загадочных обстоятельствах. Несколько дней подряд светлейший жаловался на невыносимые боли в желудке и на то, что заключенный в его отсутствие мир с Турцией лишает его заветной мечты: войти победителем в Константинополь. Прибить свой щит к вратам Царьграда…

Григорию Александровичу исполнилось всего лишь пятьдесят два года, и он почти никогда и ничем не болел, разве что страдал в результате постоянного и гомерического обжорства… Глаза ему закрыл безвестный казак из его охраны.