— Отдохнемте и подождем немного, и если…

Мне не пришлось докончить своей мысли: на нас летел целый отряд крылатых, — человек по крайней мере сорок, с тем же оружием в руках!.. Мы, признаться, опт шили — в виду нашей малочисленности… Но в ту же минуту овладели собою и выстроились снова в ряд…

— Спокойствие, товарищи, и хладнокровие! — сказал я. — Сперва будем стрелять, насколько хватит зарядов, а потом пойдут в дело кинжалы… Начнем!

Грянула стрельба, продолжавшаяся минут пятнадцать и опустошившая отряд более чем на половину… Оставшиеся, около четырнадцати, бросились на нас с своими дубинами, но в 10 минут все легли под ударами кинжалов, причинив только трем из нас незначительные ушибы своими палицами… Надо отдать им справедливость: они дрались как настоящие разбойники, яростно защищающие свои родные берлоги!

— Ну, теперь, господа, домой! На первый раз — довольно!

— Довольно, и даже очень!

И мы, приведя себя в порядок после этого, в своем роде, сражения, полетели домой, опасаясь, не будет ли еще нападения или погони… Но мы уже больше не видели нигде крылатых фигур и благополучно прибыли в наш поселок… <… > В результате мы истребили около 60 чудовищ!»

Это было только начало. От действий в духе вестерна марсианские гуманист перешли к более серьезным акциям:

«…Мы нашли, что употреблять в дело костры неудобно по некоторым причинам; гораздо проще истреблять хищников на месте, не давая им возможности выбегать из их логовищ, а для этого лучшим и скорым средством могут служить динамитные снаряды, отлично усовершенствованные марситами для взрыва камней и почвы в их постройках городов: один такой снаряд в виде бомбы, вброшенный, напр., внутрь пещеры, разносил вдребезги всю скалу, но был так устроен, что метал осколки не по сторонам, что опасно для взрывателей, а только вверх; притом взрыв происходил не мгновенно, а черев 2 минуты, которых вполне было достаточно для того, чтобы вбросивший бомбу мог удалиться скорым шагом от цвета взрыва на безопасное расстояние. При таком способе истребления кровожадных тварей могли оказаться лишними и огнестрельное и холодное оружие, которое в таком случае приходилось брать только про запас.

Через двое суток (по земному счету времени) все было готово, и мы полетели во вторую экспедицию. <…> Мы рассудили, что население скал, недавно посещенных нами, все должно быть истреблено, и потому бесполезно было бы лететь к ним опять, и что, вследствие этого, следует посетить другую какую-нибудь местность, обитаемую чудовищами. По указаниям проводника, мы направились в другую сторону от нашего поселка, в которой, на расстоянии около девяти верст от него, находилось подобное же разбойничье место.

Это была группа таких же скал, но уже с более широкими проходами между ними, не песчаными, а поросшими травою, и притом в весьма живописной местности за скалами высились крутые, обрывистые горы, покрытые густыми лесами, а перед ними, в полуверсте, шумело море, к которому слегка понижалась песчаная почва, усеянная валунами и раковинами… Картина была такая блестящая и поэтическая, что мы невольно залюбовались ею на несколько минут! Но пора была приступить к делу…

Четверо из нас взяли по одной бомбе и углубились в проходы — искать пещеры, а один стал кружиться над скалами на птице, наблюдая за всеми четырьмя, которые, находясь внизу, не могли видеть друг друга из-за скал. Каждый, найдя пещеру, должен был подать молчаливый сигнал летавшему над скалами и смотреть на него все время, пока он не ответит ему тем же: это должно было означать, что пещера найдена каждым из четырех и что все могут одновременно вбросить снаряды в пещеры и одновременно же быстро удалиться из проходов на берега моря.

В самое короткое время искомое было найдено, и получив сигнал, мы вбросили свои бомбы и почти бегом пустились через проход к месту нашей остановки…

И только что мы успели присоединиться к своим, как раздался адский, оглушительный взрыв, и громадная масса почвы и камней взлетела вверх, на высоту 30 саженей, и почти в ту же минуту ринулась обратно вниз — настоящим каменным дождем!.