Отель, где жил Бландо, находился в глубине ринга Старой Северной оси, его фасад из стали и пластика погнулся и был выщерблен. Возможно, в свое время из его окон открывался хороший вид на центральное солнце, но прогресс шел семимильными шагами, и новые ринги заслонили отель. Теперь он прятался в тени других зданий, которые утратили былую элегантность и выглядели такими же жалкими.

В конце длинного коридора мигали огоньки, предупреждая о конце кислородной секции. За воздушным экраном серела грязноватая улица, по которой передвигались приземистые зеленые люди. Со стороны казалось, что они нелепо размахивают руками, но, возможно, это впечатление было обманчивым.

Майк зашел в отель. Его вестибюль, когда‑то огромный, давным‑давно был разделен – по горизонтали и по вертикали – на маленькие магазинчики, большинство из которых были давно заброшены, и теперь их пластиковые панели с надписями на непонятном Майку языке зияли дырами. Это была кислородная секция, но обитали здесь отнюдь не земляне. За регистрационной стойкой никого не было, лифт не работал. Майк отыскал лестницу и начал взбираться вверх. Добравшись до четвертого этажа, он еще раз достал из кармана бумажку с адресом. Темный коридор разветвлялся, и Майк пошел в ту сторону, куда указывала проржавевшая табличка в конце холла. Комната 444. Майк прислушался к тишине, царившей за дверью, потом постучал.

Не дождавшись ответа, он слегка толкнул дверь, и она медленно распахнулась. Какой‑то старик сидел...

Нет.

На кровати сидел Джесс Бландо, глядя прямо на Майка.

– Мне показалось, что ты меня избегаешь последнее время, – сказал он.

– Извини. У меня совсем крыша поехала. А все эти проклятые зверьки, летучие ящерицы – они залезли мне в мозги, понимаешь?

– Каким образом?

– Создали ложный образ. То же самое когда‑то случилось с Эддингтоном, я думаю. Во всяком случае, он так говорит. Не знаю. Суть в том, что они мне внушили, будто я знаю, кто это устроил...

– Что устроил?

– Аварию! Понимаешь, задурили мне голову. Дали понять, что я знаю парня из их мысленного образа. Я стал перебирать всех своих знакомых и по некоторым признакам выбрал тебя.

– Меня?! Ты решил, что я это сделал? – Джесс выглядел потрясенным, потом расстроенным. – Боже мой, а я думал, мы друзья, Майк.

– Прости. Что‑то у меня сдвинулось в мозгах, чего уж тут говорить.

Возможно, я и выбрал тебя потому, что ты мой лучший друг. По принципу наименьшей вероятности.

– А я думаю, что никакой диверсии не было и в помине, – сказал Джесс. – Монета могла летать по трассе и каким‑то образом попасть в реактивный отсек.

– Да, такое могло случиться, но все было иначе. Понимаешь, мне кажется, я знаю, кто это сделал.

– И кто же?

Майк шагнул вперед, огляделся. Комната была раза в два больше его клетки, но все равно напоминала кладовку. Стена над кроватью была обклеена пожелтевшими газетными вырезками и кусками покоробленного пластика. На тумбочке стояла сломанная пластиковая модель гоночного корабля, раскрашенная желтым и зеленым. В углу у двери стоял скафандр Джесса темно‑синий, блестящий, надраенный, каждая металлическая пластинка его просто сверкала. Инородное тело в этой норе.

Бландо не пошевелился.

– Кто же он? – повторил он вопрос.

– Еще один тип, который прямо сказал мне, что это не диверсия. Тип, который все время талдычил, что летучие ящерицы не знают, что делают, но при этом именно он мог договориться с ними, чтобы они меня загрузили. Тип, который испортил дверной замок, чтобы внушить мне, будто на пит мог проникнуть незнакомец... при том, что на самом деле никто туда не проникал. Тип, который ненавидит это место.