Меня немного удивило то, как вяло проводится бомбардировка. Почему ротроксы не послали на реаттцев сотни напичканных бомбами летающих цилиндров и не уничтожили армию с воздуха? Но когда я посмотрел, какое наземное вооружение используют обе стороны, я понял, что все они страдают косностью мышления. В сознании и мерамитов, и реаттцев война — это прежде всего ближний бой. Ни мечущие огонь копья ротроксов, ни стреляющие дротиками ружья реаттцев не обладали точностью на дальней дистанции, да и их убойная сила была мала. Сражающиеся подкрадывались друг к другу на близкое расстояние или палили друг в друга в упор и, если ничего не получалось, быстро хватались за ножи. Такой стиль ведения боя мало учитывал возможности оружия, которое мы привезли с собой с Каллибола.

Удивительно скоро истребители были уже рядом с нами. Они могли очень ловко маневрировать в воздухе. В передней части фюзеляжа, прямо под кабиной, у них находились пусковые установки ракет.

Ротроксы явно с уважением относились к этим истребителям. Их собственные истребители были менее маневренны, и они были подняты в воздух в самом начале вторжения на Землю. Благодаря численному превосходству истребителям ротроксов фактически удалось уничтожить воздушные силы реаттцев, но большой ценой. Сейчас мы видели то, что осталось от авиации обороняющейся стороны, и ротроксы решили не выставлять против них свои летающие машины.

Взамен Бек предложил наши услуги. Сейчас он подал мне сигнал. Я взобрался по трапу. Одновременно борт цилиндра закрылся, как глазное веко, оставив лишь узкую горизонтальную щель вдоль всего корпуса. Я забрался на небольшую платформу, установленную на цилиндре. На ней находилась снятая со шлюпа пушка системы «Хаккер» с броневым щитом и полным боекомплектом.

Я устроился перед пушкой и хорошенько огляделся. Истребители атаковали цилиндры и сбивали их, как кегли. У других цилиндров, кроме нашего, не было никаких средств защиты. Я увидел, как в один из них попали ракеты, как он опрокинулся и разбился о землю.

Я быстро развернул «Хакер». В мою сторону несся истребитель и уже нацеливал на меня свои ракеты. С «Хаккером» я обращаюсь неплохо. Я прицелился и нажал на гашетку. Орудие загрохотало. Истребитель превратился в облако огня, и в стороны полетели его обломки. Я заулыбался и стал, разворачивая «Хаккер», осматривать небо. Платформа подо мной была твердой, как скала, даже не покачнулась от взрыва. Настроение мое улучшилось.

Большинство цилиндров уже падало. Я подстроил прицел и ударил по самолету, который на расстоянии полутора миль от меня как раз выходил из пикирования после атаки. В цель попало лишь несколько снарядов, но у истребителя отвалилось крыло, и он, кувыркаясь, полетел вниз.

Эти истребители были маневренны, но очень непрочны. От одного попадания они разлетались вдребезги. Только после того, как я сбил еще один истребитель с довольно большого расстояния, противник понял, откуда исходит опасность. И вот два истребителя развернулись носом ко мне и начали быстро приближаться. Над головой просвистела ракета и взорвалась недалеко от меня. Через мгновение подлетел пославший ее истребитель, весь в огне и уже разваливающийся на части от моих выстрелов. На цилиндр плеснуло горящее топливо. Несколько секунд я не мог сориентироваться и ничего не видел. Вдруг я заметил, что на меня с ревом летит второй истребитель, и я тут же попытался навести на него свой «Хаккер».

Но не успел я нажать на гашетку, как самолет разлетелся на куски.

Я посмотрел на землю. Это стрелял ротрокс из «Хаккера», находящегося в шлюпе, который только что появился из укрытия в правой части поля боя. Я с удивлением вдруг понял, что, вероятно, жизнью обязан одному из этих серых чудовищ.

Оставался только один истребитель, да и тот во всю рвал когти. Я решил вернуться внутрь цилиндра, из-за корпуса цилиндра мне была плохо видна земля, а я хотел посмотреть, что там происходит.