– Мне кажется, что есть и другие, – сказал я. – Мне давно хотелось спросить: почему вы считаете ненужным смотреть вперед? Ведь корабль может встретиться с одним из тех блуждающих тел, о которых вы сами мне говорили. Разве не надо своевременно заметить такое тело на пути корабля?

– Смотреть вперед бесполезно. – Ответил Камов. – Мелкие частицы все равно нельзя заметить на таком расстоянии, чтобы можно было принять меры против столкновения с ними, а если на пути корабля попадется крупное тело, о нем предупредит радиопрожектор.

– Что это такое?

– Разве я не говорил вам?

– Нет.

– Радиопрожектор, – сказал Камов, – это установка в принципе та же, что и радиолокационная. Работает на ультракоротких волнах и по тому же методу – отражения радиоволн. Если на пути радиолуча попадется какое‑нибудь препятствие, то этот луч вернется обратно и даст сигнал о преграде и расстоянии до нее. На нашем корабле он работает беспрерывно, прощупывая путь звездолета, как бы “освещает” дорогу. Его работа напоминает обычный световой прожектор, и поэтому он так назван. Я был уверен, что вы знаете о нем. – Первый раз слышу, – сказал я. – Это могло произойти только потому, что ваша подготовка к полету велась ускоренными темпами. Впрочем, – прибавил он, – мы вряд ли услышим когда‑нибудь сигнал об опасности. Встречу с крупным телом, которое может быть опасным для корабля, надо считать исключенной. Даже мельчайшие пылинки вещества в межпланетном пространстве отстоят друг от друга на несколько километров.

– Но вы все‑таки требуете закрывать за собой все двери на корабле?

– Да, потому что мы не вправе рисковать успехом экспедиции. Если существует хотя бы теоретическая вероятность, мы обязаны принять меры против нее. – Я слышал, что метеоры летают роями, – сказал я. – Когда такой рой встречается с Землей, можно наблюдать фейерверк падающих звезд.

– Для Земли, – ответил Камов, – при ее огромных размерах эти рои действительно очень плотны, но для нашего корабля они очень разрежены. Если мы встретимся с самым сомкнутым из этих роев, то пролетим через него, даже не заметив. Каждая частица в них приходится на несколько кубических километров пространства.

– Выходит, что межпланетные путешествия вполне безопасны?

Камов пожал плечами.

– Все на свете относительно, – сказал он. – То же и с межпланетными путешествиями. Космический корабль может лететь тысячу лет и не встретить ни одного метеора, но может столкнуться с ним в первый же час полета. Во всяком случае катастрофа со звездолетом менее вероятна, чем с железнодорожным поездом, но ведь люди ездят же по железным дорогам.

После этого разговора я перестал думать о “блуждающих телах” и последствиях встречи с ними хотя с самого момента отлета с Земли этот вопрос меня беспокоил. Несколько раз я заводил с Камовым разговор на эту тему, но он почему‑то ни разу не упомянул о радиопрожекторе. А оба астронома настолько загружены работой, что у них просто нет времени говорить на такие темы.

Пайчадзе спит не больше пяти часов в сутки. Когда спит Белопольский, я вообще не знаю. Создается впечатление, что он никогда не покидает обсерваторию. Как‑то я высказал Камову свои опасения, что здоровье наших астрономов может сильно пострадать от такой непрерывной работы.

– Тут ничего не поделаешь, – ответил он. – Впервые за всю историю науки астрономия получила возможность работать за пределами атмосферы Земли. Неудивительно, что наши ученые с увлечением пользуются этой возможностью.