— Вы присаживайтесь, Николай Михайлович, — пригласил майор Мишаков. — Разговор у нас будет долгий. С вами обоими разговор.

— Вы что, били его?!

— Как можно? — перепугался майор. — Мы его по голове только и гладили, только и гладили! А вид у вашего брата неважный, потому что он вчера, видать, сильно… упоролся. Отдыхал, видать, и переутомился.

— Ник, — прошелестел Сандро. — Принеси мне минералки! Там на кухне! И где Маргарита Степановна?..

— Павлуш, — распорядился Мишаков, — налей ты этому воды!.. — Лейтенант не двинулся с места, как будто не слышал. — А вы паспорт предъявите и вот на стульчик присаживайтесь. В ногах правды нет.

Второй Галицкий хотел возразить, но не стал, выволок из угла стул и неловко приткнулся рядом с братом.

Майор Мишаков неторопливо полез в сейф, извлек из него толстую картонную папку и стал развязывать белые завязочки. Делал он это долго и сосредоточенно.

… Пусть понервничает, пусть. Ему сейчас только одно и остается — нервничать!.. Брат не в себе, выходит, этому Николаю Михайловичу одному придется весь воз тащить!.. Так что пусть попереживает, самое время переживать.

Николай Михайлович в самом деле нервничал, дергал шеей, облизывал губы, оглядывался по сторонам, время от времени взглядывал на брата, который трясся и качался из стороны в сторону на своем стуле.

Мишаков развязал наконец папку и стал выкладывать на стол бумаги — по очереди. Выложит, полюбуется, достанет следующую.

— Что ж вы так неосторожно? — перестав выкладывать, неожиданно спросил он Галицкого-брата. — Нужно было подождать, покуда дедуля сам… того… отойдет. А вы? Поторопились, поторопились!..

По расчетам Мишакова, второй Галицкий после таких его речей должен был непременно взвиться на дыбы. Но тот лишь мельком посмотрел на майора, поднялся, в два шага оказался в углу, где на столике теснились стаканы и початые бутылки с минеральной водой. Он выбрал стакан почище, набулькал в него воды и сунул брату. Тот обеими руками принял его и стал жадно пить, проливая воду на «бомбер».

Все смотрели, как Сандро пьет.

— Вам что нужно? — спросил Галицкий-второй. — Говорите быстрей, мне надо на работу! У меня эксперимент, а я тут с вами!

— Вам вот этот человек хорошо знаком? — И майор Мишаков по одной, как игральные карты, выложил перед Галицким фотографии с места преступления.

Фотографии были… рабочие. Мертвое тело, сфотографированное криминалистом, как положено, а не как показывают в кино. На неподготовленного человека такие снимки производят сильное впечатление. Вот это самое впечатление Мишаков и должен был зафиксировать и затем действовать в соответствии!..

Галицкий мельком глянул на фотографии, забрал у брата пустой стакан, отошел в угол и набулькал еще воды.

Уселся, помолчал и сказал как-то на редкость убедительно:

— По этим фотографиям узнать человека невозможно. По крайней мере, я не берусь.

— Да, труп несвежий, — согласился Мишаков. — Да и убит был… зверски. Ну, хорошо, вот сюда посмотрите. Это прижизненная!

Галицкий посмотрел, на этот раз пристально.

— Нет, я его не знаю, — сказал он.

Мишаков с досадой махнул на него рукой.

— Ну вот, начинается! Хоть бы один душегуб, на вашем месте сидя, сказал что-нибудь другое! А вы все одно и то же — не знаю, не знаю! Скучно с вами.

— Мне с вами тоже скучно, — неожиданно сказал Галицкий. — Мне на работу давно пора!..

— Вы про работу лучше пока забудьте, Николай Михайлович, — посоветовал Мишаков.