Графиня рассмеялась.

— А почему они ведут себя так?

— О, для этого у них множество причин, — сказала Гизела. — Видите ли, все они очень богаты и знатны. Они в самом деле важные птицы. Так зачем бы они стали утруждать себя разговорами с такой незначительной особой вроде меня?

— Мне кажется, вы слишком скромны, — заметила графиня. — Будь я на вашем месте, то не стала бы забиваться в угол. Я бы завела себе друзей, много друзей. И тогда, я уверена, вы бы научились наслаждаться жизнью.

Гизела слегка вздохнула. Какой легкой кажется жизнь в представлении этой прекрасной незнакомки, которая ничего не знает о том, как на самом деле обстоят дела у Гизелы — жизнь в родном доме, полная унижения и брани; вечное отсутствие денег, невозможность купить себе что-нибудь из одежды или пойти в гости, когда ее приглашают; отец, равнодушный ко всему, кроме охоты и портвейна по вечерам; болезненное одиночество, когда она вспоминает свою маму и те счастливые дни, которые выпали ей в раннем детстве. О таких вещах незнакомому человеку не расскажешь. Да и как можно ожидать, что тебя поймет прекрасная дама, обладательница медных волос?

Графиня внимательно вглядывалась в лицо Гизелы при свете огня.

— Вам кажется, что я говорю чепуху? — спросила она.

— Нет, нет! Вовсе не чепуху, — поспешила заверить графиню Гизела. — Вы ведь хотели как лучше. Просто вы не все знаете, поэтому вам многое не понять.

— А если попробовать рассказать мне, может быть, пойму? — спросила графиня. Гизела вспыхнула.

— Нет! Нет! Я не буду утомлять вас разговорами о себе. Расскажите мне лучше, зачем вы приехали в Англию. Никогда не думала, что иностранки такие превосходные наездницы и так чудесно выглядят верхом на лошади.

Девушка говорила с жаром, от ее обычной застенчивости и следа не осталось, она и предположить не могла, что когда-нибудь сможет разговаривать с совершенно незнакомым человеком так легко и свободно. Но тут вдруг Гизела позабыла о своей застенчивости рядом с этой прекрасной женщиной, которую она спасла и которая не внушала ей никакого благоговейного страха, как наверняка случилось бы при других обстоятельствах. Гизела разговаривала с графиней как со своей сверстницей. Да она и не могла быть намного старше. Выглядела незнакомка очень молодо, у нее была стройная фигура и гладкое девичье лицо, с которого постепенно исчезла бледность.

Графиня заливисто рассмеялась.

— Вы бьете меня моим же оружием, — сказала она. — Я не хочу говорить о себе. Об этой особе я знаю слишком много, и, поверьте, это не всегда забавно. Поговорим лучше о вас.

— О, это очень скучно, — заверила ее Гизела. — Но прежде, чем мы двинемся дальше, не хотели бы вы снять свой жакет? В комнате становится тепло.

— Нет, это невозможно, — ответила графиня. — Как бы жарко мне ни было. Жакет зашит на мне.

— Зашит на вас?! — удивилась Гизела. Графиня кивнула.

— Всякий раз, когда я отправляюсь на охоту, ко мне приходит мой портной и пришивает юбку амазонки к, жакету. Тогда весь костюм облегает фигуру, если можно так сказать, как перчатка.

— Так вот почему у вас такой безукоризненный вид! — воскликнула Гизела. — Как необычно. Никогда раньше не слышала, чтобы кто-нибудь делал подобное.

Графиня улыбнулась ее словам.

— Я много делаю из того, что люди никогда раньше не делали, — сказала она. — А почему бы нет? Иногда можно стать и законодательницей мод.

— Кроме того, вы носите три пары перчаток, — добавила Гизела. — Я заметила.