Молодая женщина по имени Садако Ямамура кончила свою жизнь на дне старого колодца, глядя в маленький круглый кусочек неба у себя над головой. Маи Такано испустила последний вздох на дне бетонной вентиляционной шахты. Одна умерла в колодце, на окраине горного санатория, другая – на крыше многоэтажного офисного здания, расположенного на побережье. Одна умерла среди молчаливого леса, среди переплетенных ветвей, перечеркнувших небо. Другая – на одной из прибрежных улиц, где ветер пахнет океаном, где между небом и ней не было никаких препятствий. Одна умерла в узком каменном цилиндре, глубоко‑глубоко в земле, другая – в бетонной коробке, плывущей под самым небом. Разительные отличия во всем, что касалось внешней стороны двух этих смертей, делали особенно заметным их внутреннее сходство.

Сердце Андо бешено заколотилось. Он ненавидел этот спертый сырой воздух подполья. Ему было отвратительно ощущение мягкой, влажной земли между пальцами рук и под ногами. Запах плесени заполнил его ноздри, и он, сам того не заметив, перестал дышать, пока не почувствовал, что вот‑вот задохнется...

* * *

В то время как Андо едва сдерживался, чтобы не убежать подальше от проклятой дыры, Мияшта пытался протиснуть свое рыхлое тело в узкое пространство между навесом балкона и землей. Андо заметил это и, испугавшись, что его приятель решил пройти весь путь до конца, включая погружение в колодец, злобно сказал:

– Слушай, не лезь ты туда. По‑моему уже и так все ясно.

Мияшта нерешительно застыл в нелепой позе и после минутного замешательства начал пятиться назад:

– Ты абсолютно прав, – примирительно произнес он, отползая к выходу. Он еле двигался, прижатый сверху к земле дощатым полом.

Они действительно зашли слишком далеко. Какие еще им нужны доказательства?

Оказавшись снаружи, оба приятеля не могли надышаться свежим воздухом. Все было понятно без слов. Они убедились, что каждая деталь, описанная в отчете Асакавы, соответствовала действительности. Гипотеза была доказана: те образы, которые они представляли себе, когда читали RING‑файлы, в точности совпадали с реальностью. Все было именно так, как описывалось в отчете. Каждая вещь – на своем месте. В результате процесса, именуемого «чтением», Андо и Мияшта «увидели» и «почувствовали» все, что описывалось в тексте. От запахов до тактильных ощущений. Они пережили все то, что пережил Асакава.

Но Мияшта все не унимался.

– Слушай, раз уж мы сюда притащились, давай навестим доктора Нагао. Все равно нам по дороге.

Сиротаро Нагао. Андо почти забыл имя, но прекрасно помнил лицо этого человека, хотя ни разу не встречался с ним. Он всего лишь прочитал отчет Асакавы, но этого было достаточно, чтобы запомнить приятное, моложавое лицо. Доктор выглядел гораздо моложе своих пятидесяти семи. У него была идеальная лысина, безупречные манеры и гладкая речь. Андо совершенно непонятным образом помнил даже голос доктора.

Двадцать с лишним лет назад на территории «Пасифик Лэнд» располагался туберкулезный санаторий. Сейчас у доктора Нагао была собственная клиника в Атами, но в молодости он работал в этом санатории. И как‑то раз, когда Садако Ямамура приехала в Южный Хаконэ навестить своего больного отца, Сиротаро Нагао изнасиловал ее и сбросил в старый колодец. Именно этот человек был последним носителем вируса оспы в Японии.

В отчете Асакавы было написано: «На углу одной из выходящих к станции улочек стоял небольшой одноэтажный дом. Вывеска над входом гласила: „Хирургическая клиника Нагао“...». В клинике Рюдзи ловко запугал доктора, и тот довольно быстро признался в преступлении, совершенном около четверти века назад. И вот теперь Мияшта предлагал поехать и встретиться с доктором Нагао лично.

Но когда они подъехали, оказалось, что клиника закрыта.