– Чудище промчалось в одном мышином хвосте от тебя! – сипло выдавила Воробьиная Песенка.

Чистое Небо с трудом разжал лапы, судорожно стиснутые вокруг Чёрного Уха.

– Он… жив? – со страхом спросил кот.

Ветер очень сильно ударил их обоих. Хвост Чистого Неба пульсировал болью, бока онемели.

Гром наклонился и обнюхал крошечный чёрный комочек, лежавший под животом Чистого Неба.

– Я хочу домой, – тоненько заплакал малыш.

Облегчение было настолько велико, что у Чистого Неба на миг отнялись лапы. Придя в себя, он со стоном попытался сесть. Хвост болел нестерпимо, но это были пустяки. Чистое Небо осмотрел котёнка. Шёрстка малыша пропахла смрадом Гремящей Тропы, на загривке сохранился едкий запах бродяг.

– Они обижали тебя? – спросил Чистое Небо, подавляя дрожь ярости.

– Они не отпускали меня домой, – заскулил котёнок. – Я просил, а они не позволяли… Хочу к маме! Что с ней? Я видел, что она ранена, хотел побежать к ней, а они меня поймали…

Чистое Небо сглотнул, пытаясь справиться с собой. Его сердце разрывалось от жалости.

– Сланница жива и скоро поправится, – ответил он котёнку. – Сейчас с ней Галечник, он залечит её царапины, и твоя мама снова будет здорова.

– А Серебряная Полоска и Белый Хвост?

– Они целы и невредимы.

Чистое Небо начала бить дрожь. Он был ранен и с головы до кончиков ушей вымок в ледяной слякоти, но какое это имело значение? Главное – он спас Чёрное Ухо. Когда крошечный малыш, чуть пошатываясь, встал на лапы, Чистое Небо с щемящей нежностью вспомнил о своём Малом Прутике, который сейчас крепко спал в тёплой палатке.

– Нужно побыстрее отвести тебя домой к маме, – ласково промурлыкал он.

– Сначала его нужно высушить и отогреть! – решительно сказала Воробьиная Песенка. Она наклонилась и схватила котёнка за загривок, но Чёрное Ухо взвизгнул и замахал лапами.

– Больно! Ой, не надо!

– Залезай! – проурчал Гром, опускаясь на землю рядом с малышом. – Хочешь покататься на моей спине?

Воробьиная Песенка осторожно подсадила котёнка и ласково пригладила рыжую шерсть Грома вокруг малыша.

– Только держись крепко, понял?

Чёрное Ухо всем телом прильнул к Грому, запустив свои маленькие коготки в его шесть.

Чистое Небо поймал на себе встревоженный взгляд Грома.

– Ты сможешь идти? – спросил его сын.

Чистое Небо прислушался к себе. Теперь, когда шок прошёл, он почувствовал рвущую боль во всём теле.

«Но здесь я ни за что не останусь!» – подумал он, с содроганием покосившись на черневшую за деревьями Гремящую Тропу.

– Со мной всё в порядке!

Он со стоном поднялся и прислушался к своему телу, проверяя, сможет ли удержаться на лапах. Те дрожали, но, кажется, остались целы. Гораздо хуже дело обстояло с хвостом. Боль была такой, что Чистое Небо даже не решился взглянуть на свой хвост – или то, что от него осталось. Казалось, будто чудище растоптало его в лепёшку.

– Хвост… – прохрипел он.

Воробьиная Песенка подскочила к нему и торопливо обнюхала хвост.

– Он повреждён, – подтвердила она. – Ты можешь им пошевелить?

Чистое Небо попытался поднять хвост и застонал, ослеплённый вспышкой нестерпимой боли. Хвост не шевелился. Чистое Небо в ужасе обернулся и увидел, что тот безжизненно болтается за его спиной, как дохлая змея, вся облепленная грязью Гремящей Тропы.

Воробьиная Песенка решительно отряхнула свою пёструю шёрстку.

– Так! Вы идите в лагерь Длинной Тени, а я сбегаю на пустошь, успокою Сланницу и Серое Крыло, и приведу Галечника! Он разберётся, что делать с твоим хвостом!

Услышав имена родителей, Чёрное Ухо мгновенно поднял голову.