Деттерас вновь вскинул ладонь.

— И опять-таки, не торопитесь с выводами. Я много знаю об этих народах, и чем-чем, а отсутствием чувствительности они никак не страдают. Сирениты мгновенно распознают в человеке малейшую неуверенность, если тот вдруг решит надеть на себя маску, не соответствующую его положению в обществе. То же самое можно сказать и о танкерах. Правда, с их культурой и обычаями я знаком не так хорошо, но, уверен, их индивидуальные отличия не менее сложны и разнообразны, чем наши, — по меньшей мере. Я позволю себе привести аналогичную аксиому из области эстетики: чем в более жесткие рамки заключен художественный образ, тем более субъективны критерии вкуса. А вот вам другой пример, еще более поучительный: Звездные Короли. Эти нелюди благодаря складу своей психики достигли таких высот, какие и не снились пресловутому человечеству. В каждую новую для себя область они входят абсолютно очищенными от всякого рода знаний, они отметают даже подсознательную память, которая могла бы послужить матрицей для восприятия незнакомых факторов и тем самым испортить все дело. Но, возвращаясь к Альфанору, ни в коем случае нельзя забывать, что наши люди обрушивают друг на друга как потоки в высшей степени достоверной информации, так и кучу всевозможных двусмысленностей.

— Досадно бывает, когда вдруг обнаруживаешь, что совершенно запутался, — сухо заметил Джерсен.

Деттерас тихонько рассмеялся, очевидно, весьма довольный собой.

— Вы ведете совсем другую жизнь, нежели я, мистер Джерсен. На Альфаноре круг наших интересов отнюдь не исчерпывается вечным вопросом о жизни и смерти, здесь все обстоит, мягко говоря, несколько сложнее. Поэтому куда легче судить о людях не по их собственным меркам, а по некоторым другим, хотя порой оказывается, что это весьма непрактично. — Он искоса взглянул на Джерсена. — Чему вы улыбаетесь?

— Мне вот только что пришло в голову, что досье на Кирта Джерсена, запрошенное у МПКК, слегка задерживается… Ну, а вы, естественно, находите непрактичным судить обо мне по моим собственным меркам. Или даже по своим.

Деттерас, в свою очередь, тоже рассмеялся.

— Вы несправедливы и ко мне, и к МПКК. Досье пришло секунда в секунду, за несколько минут до вашего прихода. — Он указал на листок фотостата у себя на столе. — Я затребовал это досье сразу, как только услышал о вас, ибо являюсь ответственным работником Конгрегации. Думаю, я имею право на подобную предосторожность.

— Ну, и что же вы оттуда узнали? — спросил Джерсен. — Давненько я не держал в руках своего досье.

— Ваша биография невероятно чиста. — Он взял листок. — Вы родились в 1490 году — но где? Что ни на одной из основных планет — это точно. Когда вам было десять лет, вы прошли регистрацию в космопорте «Галилео» на Земле, куда приехали вместе со своим дедом, чье прошлое, кстати, тоже не мешало бы проверить. Вы закончили обычные учебные заведения, затем были приняты в Конгрегацию неофитом и в возрасте двадцати четырех лет достигли одиннадцатой ступени (очень и очень внушительный успех), после чего покинули эту организацию. С тех пор о вас не поступало никаких сведений, а значит, либо вы безвыездно проживали на планете Земля, либо незаконно покинули ее, не пройдя соответствующей регистрации. А поскольку вы сидите здесь, передо мной, последнее кажется более вероятным. Поистине удивительно, как человек, достигший вашего возраста и проживающий в столь сложном сообществе, как Ойкумена, умудрился ни разу не пересечься с властями, что непременно отразилось бы в этом досье! И на долгие годы вы канули в безвестность. Где вы были? Чем вы занимались? Почему вы так внезапно скрылись? И к чему это привело? — Он вопросительно посмотрел на Джерсена.

— Если этого нет в досье, — сказал Джерсен, — значит, мне не хотелось, чтобы это там оказалось.