Закончился этот цирк зимой, прямо перед новым годом. Люди покупали подарки, а начальство требовало максимально поиметь каждого. Уволили даже без отработки двух недель. Андрей с облегчением выдохнул, еще не представляя, что на смену локальному, местному цирку приезжает другой, международный и всемирно известный. Там совсем другие трюки выделывать придется.

Служить в армии Российской Федерации – великая честь. Хоть кто то так думает? Андрей не думал точно. Раньше служба нависала как невнятное и очень туманное будущее, когда ты в школе идешь на первую медкомиссию. В универе ощущалось более явно, но казалось, что времени еще уйма. Какой долг? Да я же ничего не брал! Но вот выбора то особо и не дают. Там одевают, кормят, местом для сна обеспечат, а велят – ответь «есть». Поэтому явился в военкомат сам. Все равно придется когда нибудь. Неделю отдохнул после двух месяцев работы практически без выходных, явился. Раз проявил желание самостоятельно – какое еще медобследование? Врачи, выполняя свой план, вместо страховок пихали росписи в нужные графы в кредит твоей жизни, за год выплатишь: задавали по одному вопросу, ставили печать в карте, отправляя нашего новообреченного героя дальше по холодному коридору. В небытие.

Когда все росписи были собраны в один длинный столбец, следовало зайти к начальнику военкомата, или как его там. Настоящий майор. Такой, какой и представлялся Андрею, – пухлый веселый мужик в темно зеленой форме, больше похожей на пиджак. С галстуком и в фуражке. Еще бы, юность у молодых конфисковать, как невеселым быть? По годику от каждого, они и не заметят. Прямо как с соседскими дровами.

– Садись! – бросил он весело, указывая на стул. Оглядел Андрея, зашедшего в кабинет, как только из него вышел предыдущий призывник, бледный и перепуганный.

Андрей уселся напротив, протянул ему карточку, опустив взгляд в пол, искоса поглядывая на военного. Тот полистал бумаги или, быть может, сделал вид, что читает. Может, он и читать то не умел.

– Здоров как бык, под Питер служить пойдешь! – Он говорил громко, чуть не криком, переводя взгляд то на карту, то на Андрея, ожидавшего вердикта. – Там училище офицерское. Взвод охраны. Куришь? Татуировки есть?

– Курю. Есть, – хрипло ответил Андрей, по прежнему глядя в пол.

– Плохо! Где?

Андрей поднял руку, дав понять, где татуировка расположена.

– М да, – кисло заключил майор, странно скривив рот. – Подожди!

Достал дорогой смартфон, принялся кому то звонить. Долго не брали трубку, затем, услышав на той стороне невидимого провода собеседника, майор, поменявшись в голосе, как то еще больше собрался, расправился, выгладился и начал диалог:

– Павел Денисыч, здорова, это Абрамов. Слушай, дело какое. У меня тут боец. Здоров, служить хочет. Да. Курит. Есть. Возьмешь же? Понял! Ладно.

Послушал, «поугукал», «поагакал», пообщался, попрощался.

– Ну все! Собирай вещи! Будешь служить! И не абы где!

Через два дня, перед самым отъездом, Андрей договорился с молчаливой Мариной, чтобы она придержала его вещи у себя – заботливо сложила все в шкаф. В опустевшем доме нажрался в одиночестве, а к семи утра с диким похмельем и сушняком поехал в военкомат, где и проходил комиссию. Пришлось загодя вызывать такси, накинув сверху триста рублей. Зачем приезжать к семи утра, было не ясно – целый час он просидел в зале один, потом подоспели еще двое. Троицу погрузили в автобус, чтобы отвезти в пункт сбора новобранцев, уже «боевой». Самое красивое, что доводилось видеть в армии, – этот автобус, в котором Андрей провел не больше четверти часа. С телевизором и мягкими сиденьями, с сонным и неспешным водителем, с еще не совсем живыми улочками за иллюминатором. Едешь, засыпаешь, понимаешь, что жизнь кардинально поменяется.