|
Дернула его нелегкая выговорить слово «жид»… Он опасливо посмотрел на лица своих слушателей. И действительно, все они явно смутились, минуту застенчиво промолчали. Но потом оправились от смущения и восторженно заахали: «Ну, совсем как Геббельс! Антисемит, хамит. Ах, какой непосредственный! До чего интересно такого перевоспитывать. Не страшно, если один поэт и будет у нас ходить в антисемитах».
Тогда Пасюков развернулся вовсю… И вдруг появилась в газетах статья. И в этой статье Пасюкова назвали его настоящим именем: классовым врагом и грязным осколком буржуазной литературной богемы. Почитатели Пасюкова спрятались по своим щелям. Остальные начали говорить о нем полным голосом как о враге, как о пакости, от которой нужно очистить советскую литературу. А Пасюков продолжает ходить по улицам и кабакам, спокойный и веселый. – Вот это реклама, – радуется он в кругу своих друзей. – Теперь меня вся страна узнает. Теперь я по червонцу за строчку брать буду. – А может быть, тебя, Пасючок, теперь приглашать не будут, – осторожно спрашивают его тактичные почитатели. – Будут, – уверенно отвечает сермяжный Пасюков. – И не такое со мной случалось – и то ничего. Пригласят… Есть основания предполагать, что на сей раз Пасюков ошибся.
Конец карьеры Шерлока Холмса
(Последний рассказ доктора Ватсона) Чудесный майский день был на исходе. Мы сидели с моим другом в комфортабельном номере одной из фешенебельных московских гостиниц и изнывали от потока излишних услуг, расточавшихся нам администрацией гостиницы. Каждая наша просьба и пожелание выполнялись с такой торжественностью и такими помпезными подробностями, как будто мы были послами влиятельной державы, приглашенными на королевский прием в Букингэмский дворец. Когда официант в белом традиционном переднике, изгибавшийся как гибкая лоза в бесчисленных поклонах, оставил нас, наконец, наедине с превосходно сервированным для ужина столом, Шерлок Холмс, не проронивший во все время этой экзотической церемонии ни одного слова, выколотил трубку и, любовно разглядывая ее, задумчиво начал: – Вы, Ватсон, всегда сопровождая меня в наиболее интересные из моих приключений, безусловно усвоили уже себе основную прелесть моей профессии. Главное в ней – не борьба с оружием в руках, не пальба из кольтов и не гонка на автомобиле за поездом. Вся прелесть – в распутывании логического клубка, в раскрытии тайны, существующей где-то под боком у тех, которые должны были бы ее разгадать в первую очередь. Когда все раскрыто и становится известным, где притаился преступник, нам делать уже нечего. Тут уже начинается сфера приложения вооруженных сил порядка. Вспомните хотя бы… Резкий звонок телефона прервал его слова. – Это телефон номер 3-94-33? – раздался из трубки взволнованный женский голос. – Вспомните хотя бы знаменитую историю о страшной находке в Брест-Литовске. Это случилось лет тридцать тому назад. Среди невостребованных грузов на багажной станции была обнаружена корзина, начавшая издавать страшное зловоние. Когда ее вскрыли, глазам присутствующих представилось полное ужаса зрелище. Полуразложившийся женский труп с вырезанными щеками. В окровавленном белье метки были вырезаны. Фамилия адресата, которому надлежит получить корзину, была, конечно, вымышлена, равно как и фамилия отправителя. И все же… Снова тревожно залился телефонный звонок. – Будьте добры, позовите к телефону гражданина Кошке. – Простите, сударыня, вы, очевидно, не туда попали. – Ну, тогда Марью Ивановну из двенадцатого номера. – Простите, сударыня, тут Марьи Ивановны тоже нет. |
