– Садитесь, гости дорогие. Кто на кровать, кто на табуретку. Извиняйте, но другой мебели у меня нет.

Только воры расселись, как Хруст резко сказал:

– Ты, Старовер, пушку-то убери. Мы к тебе не разборки пришли устраивать, а по делу.

– Кто вас знает? – при этом засунул кольт за ремень, за спиной, потом словно недоуменно спросил: – Что за дела у вас такие срочные, что на ночь глядя пришли?

– Ты дурака не строй, сам знаешь, по какому делу пришли, – усмехнулся Гвоздь.

Под мощным телом Хруста жалобно взвизгнули пружины кровати.

– Не нависай, Старовер. Не люблю. Вон хоть на стол присядь. Ежели разговор долгим получится, чего столбом торчать.

Я присел на стол:

– Так мы вроде как все в трактире порешали.

– Мы тут покумекали между собой и решили еще раз это дело обговорить, – начал разговор Гвоздь. – Сам понимаешь, Старовер, ты для нас человек новый, к тому же не вор.

– Вы и так это знали. Что изменилось? – я сделал недоумевающее лицо. – Или вы своему менту сильно верите?

– Не то чтобы верим, но у него глаз наметан, да в людях, не раз убеждались, разбирается. Вот он и сказал, что ты человек вроде как серьезный, – сделал окончательное заключение Хруст.

– Слушай, а с чего тебе такую кликуху дали? – спросил я Хруста чисто из интереса.

– Я бью, а у других челюсти хрустят, – усмехнулся вор.

– Слушай, Старовер, ты не темни, дай нам расклад полностью, а то я начинаю думать, как и Крест, что ты играешь краплеными картами, – пытался дожать меня Гвоздь.

Я придал себе вид мучительного раздумья, с минуту тер подбородок, потом, словно решившись, заговорил:

– Ладно. В том сейфе лежат денежки одного комиссара. Вот только он – раз! – и помер, а рыжье осталось. Ключи не нашли, после чего сейф отволокли на склад, где он до сих пор лежит. И пока его не вскрыли большевики, сам собираюсь его распотрошить.

– А где он, так и не скажешь?

Я уже понял, что воры решили подписаться под это дело. Вот только если они в последний момент узнают, что он в Кремле, могут сдать назад. Скажут, что ты нас не предупредил, а там вон какая охрана, там каждый второй чекист, да мало ли что еще придумают.

«Действительно, лучше сейчас решить этот вопрос».

– Ладно, думаю, сказать можно, – я выждал какое-то время, потом сказал: – В Кремле.

Воры переглянулись. Гвоздь даже головой в избытке чувств покрутил, а Хруст поморщился, словно лимон надкусил.

– Это ты серьезно? – спросил Хруст.

– Вполне. Ну, так как?

– Ты сказал, что работать придется днем. Это как? – снова спросил меня Гвоздь.

– Как сказал, так и есть. Пройдем в Кремль по пропускам и вскроем сейф.

– Погоди! Ты берешь с собой только Гвоздя? – вдруг задал вопрос Хруст.

– Я же сказал, что мне нужно вскрыть сейф. Чего тут непонятного?

– Да все понятно, – буркнул Гвоздь. – Только как-то все у тебя гладко получается, а там же охрана, да и чекистов хватает.

– Ну и что? Зато будешь первым медвежатником, который взял сейф в Кремле. Будет чем перед братвой похвалиться!

Воры переглянулись. Им явно хотелось подумать, а может даже и отказаться от этого тухлого дела, вот только они сами пришли, да и показать слабину перед приезжим не хотелось. Впрочем, Хруст ничего не решал, сейчас все зависело от медвежатника, поэтому он скосил глаза на Гвоздя, а когда тот, задумавшись, не среагировал, спросил меня:

– Когда думаешь идти на дело?

– Да хоть завтра, – спокойно сказал я.