Мы разложили содержимое сейфа в два дорожных саквояжа, теперь осталось только дождаться наступления темноты.

Самый первый вариант, который мы начали рассматривать после того, как убедились, что охрана до сих пор, пусть и без особой строгости, но все же проверяет наши документы и носильные вещи, представлял собой элементарную переброску золота через кремлевскую стену. Спустим саквояжи на веревках, а Власов их заберет. Вот только с ним были определенные сложности, так как надо было изучить маршруты часовых на стенах, чтобы выбрать подходящее место и время, но несмотря на то, что это могло затянуть нашу операцию на пару суток, у нас были неплохие шансы, что все пройдет гладко. Естественно, что первым делом мы обратились к Кротову, как к местному старожилу, вдруг что-то посоветует или подскажет.

Он нас какое-то время слушал и даже отвечал на заданные вопросы, но при этом, как я заметил, вид имел какой-то отстранённый и задумчивый. Через какое-то время мы узнали причину его непонятного поведения, но при этом я думаю, что мне бы он ничего не сказал, зато ради Петра Сергеевича был готов расшибиться в лепешку. Как человек, живущий своим прошлым, в разговорах со Зворыкиным он отводил душу, просто жил этими разговорами.

Как оказалось, в самые первые дни своего появления в Кремле бывший филер сошелся с одним из монахов Чудова монастыря. Монахи к тому времени уже знали, что доживают в Кремле последние месяцы и готовились к переезду. Кротов не сказал нам, на основе чего они подружились, но перед самым отъездом тот рассказал, а затем и показал ему подземный ход, проходящий под Троицкой башней и выходящий наверх в Александровском саду, причем не прямо на поверхность, а через канализацию. После того как монах доверил эту тайну Федору, он добавил, что кроме него об этом ходе никто не знает. Сначала бывший филер к ходу никакого интереса не проявил, но в какой-то момент ему захотелось посмотреть, что и как там под землей.

– Взял я фонарик и спустился в лаз. Нет, не подумайте, не сокровища меня привлекали, нет. Просто стало интересно: как там, под землей? Сначала была только темнота, да еще своды, нависшие над головой, давили, но к этому я быстро привык, вот только спустя какое-то время у меня на душе как-то неуютно стало. Тишина там мертвая стоит и вроде ничего не угрожает, а при этом холодок сам по себе по спине ползет. Я тут много всяких россказней наслушался, как о золоте, так и о тех, кто его стережет, а еще о призраках, вроде Черного монаха, который убивает каждого, кого ни встретит. Вот только еще в тюрьме, в ожидании смерти, я понял одно: страшны не мертвецы, а живые люди. Но именно в тот момент я почувствовал… дуновение смерти, что ли. Еще появилось ощущение, словно я занес ногу над пропастью. Сделаю шаг, и все… Я развернулся и быстро пошел обратно, как вдруг за моей спиной раздались чьи-то шаги. Я еще больше ускорил шаг, но они все приближались. В тот момент мне даже показалось, что они звучат в десятке метров за моей спиной. Я не выдержал, резко развернулся и посветил вдаль фонариком. Там никого не было, но шаги раздавались все ближе и ближе, такие мерные, тяжелые. Тут уж страх обуял меня окончательно, я развернулся и помчался со всех ног к выходу. Какое-то время они еще были слышны, но потом раз и оборвались. Выскочил я наружу, лаз закрыл. Стою, а сердце колотится так, что готово выскочить, а из груди хрип рвется и пальцы дрожат. Минут двадцать после этого я в себя приходил. С того дня даже рядом с этим местом стараюсь не проходить.

Выслушав рассказ, мы со Зворыкиным перебросились скептическими взглядами, но комментировать рассказ Федора не стали. Предупредил, и ладно.

К вечеру небо заволокло тучами, и стоило на землю упасть сумеркам, как резко потемнело. Сидеть нам надоело, поэтому, воспользовавшись моментом, мы, в сопровождении Кротова, отправились к месту, где начинался подземный ход. Только мы вышли, как нас окутала душная, липкая, предгрозовая жара.