Мы все вскочили на ноги.

– Бандиты железную дорогу взорвали! – воскликнул Фима.

– Зачем? – задал неизвестно кому вопрос тоскливым голосом аптекарь.

– Так вроде мы уже ответили на этот вопрос. Большевики везли нечто ценное, а бандиты взяли и осуществили их лозунг: грабь награбленное. Так, товарищ Коганович? – не хотел его подначивать, а все равно не удержался.

– Не так! – сейчас в голосе канцеляриста от милиции звучало негодование. – Народ возвращает себе то, что было нажито буржуями и капиталистами за счет рабского труда рабочих и колхозного крестьянства!

– Что, Фима, решил держать фасон? – не замедлил съехидничать его приятель. – Таки я тебе так скажу: вы, большевики, хорошо хотите, только мало что даете!

Коганович бросил на него уничтожающий взгляд, затем гордо отвернулся, показывая своим видом, что не желает больше говорить с противниками советской власти.

После взрыва какое-то время стояла тишина, а потом снова началась стрельба, причем не только из винтовок, в дело вступил пулемет. Стреляли довольно долго, минут двадцать, а потом опять все смолкло. Коганович вскочил с места:

– Надо собирать народ! Надо…

– Не торопитесь. Если это то, что я думаю, этот ценный груз бандиты будут сгружать долго. Взломают вагон, оценят груз, подгонят телеги… Пару часов, это точно. К тому же бандиты сейчас сильно нервные. Попадете им под горячую руку поминай как звали!

– Фима, не смеши людей! – поддержал меня Абрам. – Ты собираешься бегать по улицам и звать народ?! Так подойди к окну и посмотри! Умные люди сидят по домам и сами знают, когда им надо будет выйти на улицу!

– Но нельзя просто так сидеть и ничего не делать! – все никак не мог успокоиться Коганович, начав ходить туда-сюда по аптеке.

– Фима, не делай мне больную голову! Ты не знаешь, с кем живешь? Это таежники, они знают, что такое опасность!

Наступило короткое молчание, которое прервали шаги по лестнице.

– Мне кто-то скажет, что таки сейчас было? – раздался голос Софы.

– Насколько можно предположить, дорогая, так это поезд, который взорвали бандиты. Думаю, сейчас его грабят.

– Ты хочешь сказать, что им сейчас есть чем заняться?

– Таки да, дорогая, – осторожно сказал ее муж. – Но что ты имела в виду?

– Раз у нас есть время, то надо привести в порядок этого молодого человека. От него исходит запах, и это совсем не аромат одеколона, который хочется нюхать.

– Полностью с вами согласен, хозяйка, – подал я голос. – Да и переодеться мне тоже не мешало бы. Если есть такая возможность, буду вам очень благодарен.

– Сейчас посмотрю, что можно сделать, – и жена аптекаря снова поднялась наверх.

«Бандиты уйдут, население выйдет из домов. Власти никакой нет. Найдется пара десятков молодцов подурнее…»

– Народ тут как? – решил я озвучить свои мысли. – Власти-то нет. Погромы не будет устраивать?

Евреи сразу переглянулись похоже, эта мысль им еще не приходила.

– Разные люди есть, – неуверенно сказал Коганович. – Бузотеров хватает. В основном, правда, по пьянке… Да и противников советской власти…

– Да какие они противники, Фима! Люди не лошади, они таки просто не хотят, чтобы их в одно стойло загоняли, как вы в коммуну!

– Давайте не спорить попусту, господа хорошие! – оборвал я уже готовый загореться спор. – Вы мне лучше скажите, после того как бандиты, захватив груз, уйдут в лес, на этом все закончится?

– Нет.