– Заткнись, – Севка несколько раз с нажимом провел ремешком по лезвию шашки. Запястье обожгло, но руки освободились. – Не болтай, у тебя дырка в груди. Как бы не легкое…

            – Как бы… – прошептал Костя. – Там не видно – подо мной есть кровь?

            – Нет, – ответил Севка и посмотрел на свои руки. – Не видно.

            Пальцы побелели, кисти висели, словно неживые.

            – Значит, ранение слепое… Пуля у меня внутри, кровотечение – тоже вовнутрь… Пожалуй, я подохну. Как думаешь?

            – Если не заткнешься, я сам тебя придушу, – пообещал Севка. – Вот ручки приведу в кондицию и придушу…

            В кончиках пальцев закололо. Тонкие иголочки, как положено при восстановлении кровообращения. Много иголочек, много боли…

            Как много боли!

            Севка зашипел и прижал руки к груди.

            – А я рук не чувствую, – прошептал Костя. – Мне – хорошо. В груди печет немного, а так – хорошо.

            – Что тут произошло? – спросил Севка.

            – Не знаю. Я прыгнул к тебе, толкнул… – Костя еле слышно застонал. – Фома – промазал, а Григорий твою пулю мне влепил…

            Руки начали болеть, нестерпимо, ослепительно…

            – Какого хрена ты все это вообще затеял? – спросил Севка. – Решил бежать – сам бы и прыгал в овраг… Я ж туда, как мешок с дерьмом упал. Если бы этих… если бы их не убили, они бы меня там, в овраге, и подстрелили бы…

            – А их не ты?.. – Костя чуть приподнял голову, оглядывая казаков.

            – Чем?.. Зубами? Плевком навылет? Короче, заткнись, я сейчас буду много ругаться и даже кричать… – Севка ощупал карманы казаков, шипя от боли.

            У них могли быть бинты. Не было, понятное дело, но ведь могли быть?

            Севка расстегнул гимнастерку на Фоме, попытался разодрать ее от ворота до шаровар, но рука бессильно соскользнула.

            – Ладно, – пробормотал Севка. – Ладно.

            Он двумя руками вытащил шашку из ножен, сунул ее убитому под гимнастерку и рванул вверх. Ткань с треском разошлась, острие воткнулось куда-то в подбородок мертвецу. Наплевать.

            Севка срезал кусками нижнюю рубаху казака, как смог перевязал рану Кости.

            – Ерунда, – сказал Костя.