|
И все-таки никто не сумел отыскать существенных изъянов в операции Флойда-Джолсона (это название тоже было несправедливым; сам он настаивал, что заслуга полностью принадлежит Джолсону, но его отказывались слушать. А Михайлович поинтересовался: "Что, боитесь разделить ответственность?"). Через двадцать минут, когда Старый служака несколько запоздало встретит рассвет, начнется первое испытание. Но даже если оно пройдет успешно и топливные баки начнут наполняться кристально чистой водой - вместо мутной жижи, как предсказывал капитан Смит, - это еще не означало, что путь к Европе открыт. Незначительным, но немаловажным фактором были желания знаменитых пассажиров. Они надеялись вернуться домой через две недели; теперь, к их удивлению - а в некоторых случаях оцепенению, - перед ними возникла перспектива опасной экспедиции через половину Солнечной системы - причем даже в случае благоприятного исхода день возвращения на Землю был окутан туманом неизвестности. Уиллис был очень расстроен; все его планы рушились. Он бродил по кораблю, бормоча что-то относительно судебных исков, но не встречал никакого сочувствия. Гринберг, напротив, был в восторге; еще бы, он снова работает в космосе! И Михайлович - который тратил массу времени, что-то шумно сочиняя в своей далеко не звуконепроницаемой каюте, - тоже был в экстазе. Он был уверен, что это новое приключение послужит толчком его вдохновению. Мэгги М отнеслась к этому по-философски: "Если мы можем спасти столько человеческих жизней, - сказала она, глядя прямо на Уиллиса, - разве можно возражать?" Что касается Эвы Мерлин - Флойд постарался объяснить ситуацию как можно понятнее и убедился, что ей и без того все ясно, - она, ко всеобщему изумлению, задала вопрос, мимо которого до сих пор почему-то проходили: "А если европеане не захотят, чтобы мы совершили посадку на их планете - даже ради спасения наших друзей?" Флойд посмотрел на нее с искренним изумлением; даже теперь ему все еще трудно было общаться с ней как с мыслящим существом, поэтому он не мог заранее угадать, выскажет ли она нечто поразительно глубокое или ляпнет какую-нибудь глупость. - Очень интересный вопрос, Эва. Поверьте, я тоже думаю об этом. Флойд говорил истинную правду: он просто не мог заставить себя соврать Эвс Мерлин. Это походило бы на кощунство. Над жерлом гейзера появились первые струйки пара. Они взлетали вверх и исчезали в небе по своим неестественным траекториям, возможным лишь в безвоздушном пространстве, испаряясь под жгучими солнечными лучами. Старый служака откашлялся и прочистил глотку. Снежно-белая, поразительно компактная струя ледяных кристаллов и капелек воды начала подниматься в небо. Земные инстинкты наблюдателей подсказывали им, что она вот-вот наклонится и начнет падать вниз, но они, разумеется, ошибались. Струя взлетала все выше и выше, чуть-чуть расширяясь и сливаясь наконец с огромной сверкающей оболочкой кометы. Флойд с удовлетворением заметил, как трубопровод задрожал и жидкость устремилась по нему в топливные баки. Через десять минут на мостике состоялся военный совет. Все еще раздраженный, капитан Смит коротко кивнул Флойду; слово взял старший помощник капитана, он был немного смущен. - Итак, теперь ясно. что трубопровод работает, причем удивительно хорошо. Если ничего не изменится, мы сможем наполнить баки за двадцать часов - хотя не исключено, что придется выйти и закрепить трубы понадежнее. - А как относительно примесей? - спросил кто-то. Старший помощник вытянул руку с пластмассовой колбой, наполненной бесцветной жидкостью. - Мы отфильтровали все частицы диаметром более нескольких микронов. Чтобы не рисковать, проделаем эту операцию дважды, перегоняя жидкость из одного бака в другой. |
