Сковывая очередного бойца, Боб свирепым голосом вопрошал:

— Кондо Исами?

Их лица бледнели еще больше, страх в глазах удваивался. Если они и знали Кондо, то только понаслышке: никто не мог сказать ничего определенного.

Уф… Часы продолжали неумолимо вести отсчет времени, секунды шли, а Боб все еще возился с этими мальчишками. Они были совершенно никчемными, однако их нельзя было оставить на свободе. В любой момент они могли наброситься на него, шестеро на одного, опрокинуть и убить, поскольку он был окружен и совершенно беспомощен, с бесполезным мечом, зажатым под мышкой. Однако в этих якудза не осталось ни капли боевого духа, и через некоторое время Боб нейтрализовал всех шестерых, надев четверым наручники, а двоих связав их собственными поясами, что было скорее символическим актом сдачи в плен.

Вытолкнув первого якудза в дверь, Боб показал, куда тому двигаться — вдоль коридора. Он выстроил в цепочку свой маленький отряд и провел его к лестнице, откуда уже была видна входная дверь. Похоже, бой на улице кончился: крики затихли. Боб махнул рукой вниз, и якудза покорно направились навстречу судьбе.

Вдруг Боб услышал крики, крики мужчины и женщины. Было ясно: два воина сошлись в смертельной схватке.

Один из голосов принадлежал Сьюзен.

На улице все внезапно кончилось.

Мечи застыли, крики затихли, судорожное дыхание, поднимавшееся в ночном морозном воздухе облачками пара, постепенно успокоилось. Лишь снег продолжал мягко падать, засыпая белоснежным покрывалом вымощенный кирпичом внутренний дворик.

Куда бы ни бросал взгляд майор Фудзикава, его люди больше не сражались с врагом. Одни якудза лежали неподвижно на земле в больших лужах крови и растаявшего снега, превратившегося в слякоть. Другие стояли на коленях, связанные или послушно протянув руки в ожидании того, что их свяжут.

— Займитесь ими, — распорядился Фудзикава, хотя в этом не было никакой необходимости, ибо его люди и так знали свое дело. — Снайперы?

Тут смысла было больше: снайперы, по-прежнему восседающие на наружных стенах, продолжали высматривать в доме вооруженные цели.

Ответы последовали без промедления.

— Снайпер номер один, все чисто.

— Снайпер номер два, у меня ничего.

— Снайпер номер три, все тихо.

— Снайпер номер четыре, целей не вижу.

— Прочесать все, — крикнул майор, опять же скорее отдавая дань приличиям, чем добиваясь какого-то эффекта, поскольку его вышколенные десантники уже рассыпались по территории, ища спрятавшихся, затаившихся, спасшихся бегством.

К Фудзикаве подошел капитан Танада.

— Все чисто, господин майор, — доложил он.

— Да, здесь тоже все кончено. Где старший сержант Кендзи?

Старший сержант, вдоволь развлекшийся со своей бо — очень прочной бойцовой палкой длиной четыре фута, связывал одного из якудза, которого перед тем хорошенько отдубасил.

— Да, господин майор.

— Пересчитайте наших людей.

— Будет исполнено.

Старший сержант побежал опрашивать командиров групп.

— Не могу поверить, что все прошло так быстро, — сказал Танада.

Майор Фудзикава взглянул на часы. Операция продолжалась семь минут.

— Кто-нибудь видел Миву и ребенка?

— Свэггер-сан и американка все еще в доме.

— Помогите им, живо!

— Будет исполнено.

Он обезумел от ярости: убить, сокрушить, раздавить, уничтожить. Обуявшая его злость превратилась в химическое вещество, разлившееся по всему телу, наполнившее мышцы силой и решимостью.

Он сомнет подлую сучку. Разрежет ее пополам. Сокрушит ее.

Он бросился на нее, а она — ему навстречу.