Нии слушал.

— Молодые воины синсэнгуми, вам предстоит пролить кровь. Готовы ли вы? Есть ли у вас сила, решимость, сталь в душе? Или вы такие же, как они, развращенные неженки?

Кондо-сан говорил быстро, с запалом.

— Вы слоняетесь по магазинам и красите свои волосы в голубой цвет, а ногти в черный? Вы дергаетесь в варварских плясках и протыкаете свое тело, увешивая его безделушками? Вы бездумно, словно кролики, совокупляетесь в грязных переулках и на сиденьях машин? Вы отравляете свой организм наркотиками и живете в призрачном наслаждении? Или же вы тверды и полны решимости, воины бусидо, мужественные и преданные делу? Вы самураи?

— Мы самураи! — раздался крик.

Они вчетвером сидели в задней части грузового фургона. В четыре часа утра токийский пригород был погружен в тишину. Фургон стоял перед домом Яно. Все четверо были в черных шароварах, черных куртках и специальных черных носках с отдельным большим пальцем, чтобы можно было носить сандалии. Каждый был вооружен двумя клинками — острым вакидзаси и катаной китайского производства, и у каждого был девятимиллиметровый бесшумный пистолет «глок».

— В таком случае, дети моей души, пошли! — воскликнул Кондо, и все четверо ощутили прилив восторженного возбуждения.

Ногума пошел первым, Муямато — вторым, он, Нии, — третьим, и Натуме — четвертым. Выпрыгнув из фургона, они крадучись приблизились к дому.

Дверь была заперта.

Ногума выбил ее ногой, после чего выполнил нутисуке, рубящий удар наискосок, вот только рубить оказалось некого. Тем временем и остальные выхватили мечи, возможно, не так изящно и красиво, как Ногума, который отработал это движение не меньше ста тысяч раз. Жаль, что его элегантной энергии не удалось выплеснуться ни на чье тело.

Вбежав в дом, Ногума крикнул: «Хай!», ища, что бы разрубить. Но рубить было нечего.

Однако он заметил пробивающийся из подвала свет.

— Хай! — снова крикнул Ногума и сбежал по лестнице вниз.

Нии последовал за ним, а остальные двое направились наверх.

Пробегая по коридору, Ногума увидел, как из двери появился человек с мечом, и бросился к нему, одержимый жаждой крови, переполненный кипучей энергией. Он выполнил безукоризненный кириороси, то есть прямой рубящий удар, уверенный в том, что его меч рассечет противника от макушки до пупка, тем самым решив исход поединка.

Увы, в момент удара его противник ловко отступил в сторону и молниеносно провел укенагаси, так называемый парящий блок, позволивший ему плавно перейти в нападение и со всей силы полоснуть Ногуму мечом по животу. Острое лезвие вспороло внутренности и все, что попалось ему на пути, дойдя чуть ли не до позвоночника. Тем же самым движением человек выдернул клинок, высвобождая его, а бедняга Ногума повалился на пол, заливаясь кровью, ибо человеческое тело на самом деле представляет собой не более чем тонкую оболочку, наполненную кровью, и, когда эта оболочка рвется, содержимое вытекает очень быстро.

Храбрый и полный решимости, Нии собрался в свою очередь обрушить на противника кириороси и поднял над головой меч, но противник опередил его, выбросив вперед рукоять своего уже занесенного вверх оружия. Нии получил могучий удар под левый глаз, отчего у него в голове будто что-то взорвалось. Вскрикнув от боли, он отлетел назад, поскользнулся в море крови, хлещущей из Ногумы, и с грохотом растянулся на полу.

Первого нападающего Яно уложил элементарным ударом из школьной программы, сам удивившись, что еще помнит его. Лезвие легко вспороло плоть, но у Яно даже не было времени подумать, что он впервые убил человека, потому что все мысли его были о семье.

Продолжая в том же духе, экономя движения, Яно с силой ударил второго нападающего рукоятью меча в лицо, ощутив, как лезвие задрожало от соприкосновения.