— Ну, я думаю, что Шарлотта вернулась сюда не только по этой причине, но еще и потому, что ее пожирает женское любопытство, куда это мы направляемся.

— Вы не возражаете, если я закурю? — спросила Шарлотта;

— Если вы не будете чиркать спичками перед моими глазами.

Она закурила сигарету и сказала:

— Вы угадали, меня действительно пожирает любопытство. Но не по поводу того, куда мы направляемся, это я знаю. Мы идем к Лох Хаурону, вы же сами мне об этом сказали. Зато я хотела бы знать, что здесь происходит. Что означает эта страшная таинственность? Эти ваши странные появления на «Шангри-Ла»? Что именно оправдывает убийство трех людей за один вечер? Кто вы, собственно, такие и что здесь делаете? По правде говоря, сэр Артур, я никогда не верила, что вы являетесь представителем ЮНЕСКО, теперь я утвердилась в этом. Может, вы мне ответите? Кажется, я имею право знать правду.

— Не говорите ей ничего, — посоветовал я дядюшке Артуру.

— А почему бы нет? — засопел дядюшка. — Хочет этого или нет миссис Скаурас, но мы действительно сидим в одной лодке. А кроме этого, она действительно имеет право все знать. Впрочем, через несколько дней вся эта история и так перестанет быть тайной.

— Вы не подумали об этом, сэр, когда угрожали сержанту Макдональду за разглашение государственной тайны.

— Это так. Но я сделал это, чтобы он не осложнил все дело, рассказывая направо и налево обо всем… А миссис Скаурас… Я хотел сказать, Шарлотта… Она не может этого сделать, я совершенно убежден в этом. Шарлотта наш милый и старый друг, я ей абсолютно доверяю. Она должна все знать.

— У меня такое впечатление, — сказала Шарлотта спокойно, — что ваш сотрудник, адмирал, не очень меня любит. А может, он вообще не любит женщин?

— Очень люблю, — ответил я. — Я только хотел напомнить адмиралу одно из его золотых правил: «Никогда, никогда, — я не помню, сколько должно быть этих «никогда», но не меньше пяти, — ничего никому не рассказывать без абсолютной необходимости». В данном случае я не вижу этой абсолютной необходимости.

Дядюшка Артур закурил одну из своих отвратительных сигар, показывая тем самым, что он совершенно меня игнорирует. Его золотые правила, естественно, никак не распространялись на представителей британского высшего света.

— Дорогая Шарлотта, — сказал он, закурив, — речь идет об исчезновении судов. Точнее, пяти, не считая некоторого количества совсем, мелких.

— Также пяти, — уточнил я.

— Именно так. Пятого апреля этого года на южном побережье Ирландии продал пароход «Холмвуд». Тут было ясно, что речь идет о пиратском нападении. Команда содержалась в укрытии два или три дня, после чего была отпущена на волю, целая и невредимая. Самого парохода больше никто никогда не видел. Двадцать четвертого апреля в канале Сен Джордж бесследно пропало моторное судно «Антара». Семнадцатого мая такое же судно, «Хэдли Пайонир», исчезло у северного побережья Ирландии. Шестого августа торговое судно «Хуррикэн Спрэй» покинуло порт Клайд и исчезло. Наконец, в последнюю субботу та же судьба постигла «Нантсвилл» вскоре после того, как он покинул Уэксфорд. Во всех случаях команда вернулась. У всех этих судов была еще одна общая черта — все имели на борту ценный груз. В трюмах «Холмвуда» находилось южноафриканское золото стоимостью более двух с половиной миллионов фунтов. На «Антаре» — неошлифованные бразильские алмазы для промышленных целей. Их цена — полтора миллиона фунтов стерлингов. На «Хэдли Пайонир» было почти на два миллиона фунтов ошлифованных и неошлифованных изумрудов из Колумбии.