Наконец, движение возобновилось. Взбешенный, по-юношески нетерпеливый Куница ломанулся вперед, расталкивая и сбивая с ног неторопливый народ. Рамо изрыгал матюги, раздавая направо и налево пинки и затрещины. Это помогало, но слабо.

Тем не менее вскоре им удалось протиснуться в знакомый переулок, где было посвободнее, а там, зная многократно пройденный лабиринт тесных кривых улочек, они ускорили шаг и через несколько минут влились в процессию, втекающую в огромное строение Арены.

Внутрь овальной арены можно было попасть через любую из многочисленных арок, разбросанных по всему периметру, кроме одной — Императорской арки Объединения, поставленной первым императором Ма Джу Ро, основателем династии. Именно там стояла самая высокая трибуна, отделенная от других широкими провалами с заостренными кольями на дне, предназначалась она лучшим людям Империи — с мягкими скамейками для императорской семьи, советников, многочисленных придворных и фавориток, высшей аристократии — рейков, а также гостящих в столице баронов.

«Дядя Гектор наверняка уже там», — подумал Куница, проходя мимо арки Объединения. По задуманному Игнатом плану их группе следовало расположиться на узкой трибуне над Вратами смерти, куда уносили изуродованные тела смертельно раненых и погибших гладиаторов.

— Убрал руки! Живо! — скомандовал он Рамо, заметив, как деревенщина тянется в карман одного из зрителей.

— Да ладно, чо там… — заспорил было тот, но руку убрал.

Сам не понимая, как ему повезло, чуть не обокраденный самодовольный купчина хлопнул пухлой ладонью по заднице впереди идущей матроны. Та визгливо расхохоталась и, обернувшись, многообещающе улыбнулась купцу.

Заняв место, Куница от скуки начал крутить головой, высматривая знакомых. Вон через пару рядов сидит Шкет со своей бандой, малолетний лидер уличной шпаны. Чуть дальше, спрятав лицо в капюшоне, стучит тросточкой слепой Уритиму, один из старших в Гильдии попрошаек. Западная трибуна знати была пока почти пуста, но постепенно заполнялась.

— Опа! — хлопнул и потер ладонями Рамо. — Жратва! Эй! Иди сюда! — окликнул он торговку с корзиной.

Та закивала и, улыбаясь, бойко пробралась к мужчинам. От корзины шел умопомрачительный запах. В животе Куницы заурчало — он сегодня не завтракал.

— Чо у тебя там? — поинтересовался Рамо, принюхиваясь.

— Жареная рыба по два медяка, пирожки с крабом по одному да запеченная маниока, тоже медяк.

— С крабом, говоришь? Если с крысятиной, я тебе твои пирожки, знаешь, куда засуну?

— Хорошие у меня пирожки! — возмутилась торговка, немолодая женщина с ярко накрашенным лицом. — Муж гадов ловит, я готовлю! А не нравится, катитесь к Двурогому!

— Ну-ну, — хмыкнул Рамо.

— Ладно, давай все, — распорядился Куница. — Выпить есть что?

— Бражка есть.

— Наливай своей бузы, — обрадовался Рамо. — Зашибись!

Пока ели и пили, Арена окончательно забилась народом. Прибыли советники, придворные, рейки и их расфуфыренные жены и любовницы. Пустовало только императорское место. В соседнем с ним кресле Куница заметил смешливую девчонку по имени Кора, встреченную им во дворце, — говорили, что это новая фаворитка Маджуро. Им тогда удалось перекинуться парой слов, и она запала ему в душу.

Вдруг все затихли, а из ворот напротив Врат смерти уверенно вышла знакомая массивная фигура. Император!

Возбужденный шепот и выкрики стихли, народ замер в ожидании. Взгляды всех присутствующих устремились на него. Маджуро остановился в центре и медленно, будто всматриваясь в каждое лицо, огляделся. В мертвой упругой тишине раздались рукоплескания, сначала слабые и редкие, потом набирающие силу и отдающиеся эхом по Арене.