— Лука! — истошно, не своим голосом заорала Кора.

Он обернулся и увидел, что Расмус очухался и сверлит его взглядом.

— Где Давен? — спросил барон. — Где мой сын? Что ты с ним сделал, Маджуро?

— За чертой. Он покусился на меня и поплатился. Как поплатишься и ты, и твоя…

Барон потянулся в карман, что-то достал и направил на Маджуро. Так и не поняв, что произошло, император повалился на пол, не чувствуя тела. К его удивлению, не отвечала даже способность, словно остался только разум, зависший во времени и пространстве.

В глазах отпечаталась картина: барон, тянущий к нему руку, и Кора, раскрывшая в крике рот. Эта сцена не развивалась, будто кто-то остановил время. А в голове крутилась одна и та же мысль, и каждый раз воспринималась как новая. Что у него в руке?

Глава 57. Северное гостеприимство

На рассвете труп императора валялся во дворе замка барона Расмуса прямо в грязи и лошадином дерьме, и посмотреть на него собрались все.

Неистово взвыл ветер, сорвавшийся с горных вершин, закачал метелки трав на островках неистоптанной земли, зашумел в кустах. На центральной башне захлопал, забился флаг с баронским гербом. В выси проносились тучи, подсвеченные утренней зарей, и те, кто не таращился на Маджуро, а поднял голову, задерживали взгляд, завороженные небесной красотой.

Солнце мелькало в разрывах туч, освещая замок и заливая стены огненно-кровавым заревом, высвечивая груды мертвецов, глядящих в небытие остекленевшими глазами.

Тела убитых гвардейцев, разув и раздев, сгружали на телеги, чтобы отвезти в Пустоши. Тамошняя живность уже к закату не оставит от них ни косточки.

Рядом с массивной тушей Маджуро лежали его близкие, связанные по рукам и ногам: девка, представленная как фаворитка, жевала тряпку во рту и силилась подползти к пережившему ночную бойню молодому мужчине с едва заметно вздымающейся грудью. Третья — первый советник императора по имени Гердиния — уцелевшим глазом сверлила толпу. Другой ей выбили, когда вязали, — сука слишком упорно сопротивлялась.

Расмус сморгнул слезы. Именно эта придворная змея убила его сына, перерезав ему глотку. Подстилка императора! Единственный остававшийся в живых очевидец потерял обе ноги и ведро крови, но когда брали Гердинию, успел произнести несколько слов: «Давена… она…» Что с ним сейчас, барон не знал, бедолагу отправили к лекарю, но, скорее всего, он не выживет.

Расмус потерял намного больше людей, чем рассчитывал, хотя произошло все в точности так, как говорил призрак. В тот вечер Расмус стоял на балконе замковой башни, покуривая трубку и любуясь полумесяцем, и тут рядом раздался голос:

— Маджуро уже выехал к вам, барон.

Вздрогнув, Расмус оглянулся и увидел силуэт, даже скорее тень. Очертания незваного гостя плыли, будто раскаленный воздух над землей. Ошарашенный барон поначалу даже не подумал, как он попал на балкон, находящийся на высоте в десять человеческих ростов, если дверь заперта.

— Кто ты? — сохраняя самообладание, спокойно спросил барон, но дрогнувший голос выдал его страх.

— Доброжелатель, — мягко ответил тот. — У меня мало времени, а потому слушай внимательно…

Призрачная тень, поняв, что Расмус ее боится, объяснила, что сам дух первого императора Ма Джу Ро явился к нему, дабы призвать сына Империи на службу отчизне. Это не укладывалось в голове, но проще было поверить в духа первого императора, нежели во что-то другое. Например, в то, что призраком обернулся сам Двурогий.

— Император едет на Север. Он будет обещать вам все, что попросите, лишь бы подставить вас под удар южан.