– А почему нас сразу не хотят освободить?

– Не доверяют нам. – Лона впервые повысила на него голос. – Карл, сидите тихо, и вообще что бы ни произошло, не показывайте эмоций. Здесь Кавказ. Будьте, наконец, мужчиной. И не вздумайте мне что-нибудь шептать на ухо. Вас неправильно истолкуют.

Вовремя она предупредила своих спутников, потому что Тимур собирался поведать ей свой план их общего спасения.

Молчали. Водитель видимо знал все объездные дороги, потому что не въезжая в город он выскочил на трассу местного значения и взял путь на далекие горы. Лона прикинула расстояние до них. Среди черных отрогов вдалеке белели снежные шапки. Километров сто, может меньше. Часа через два доедем, подумала она. Она стала размышлять. Самым хорошим вариантом было бы, если бы вооруженный автоматами патруль положил их всех лицом на землю. Отписались бы как-нибудь. Может спровоцировать милицию на блок посту?

Нет, не надо никакого патруля. Придется писать, что это она его в окошко… Обещали ведь отпустить. И Сократ производит впечатление вменяемого человека. Похоже, действительно родственника везут, а денег нет.

Проехали пост ГАИ. Водитель еще издалека поднял руку в приветствии и даже посигналил. Дикой и Сократ сразу напряглись. А когда в ответ водителю гаишник помахал рукой, они окончательно уверились, что поступили правильно, доверившись ему.

– Если я Базар, – хвастался водитель, – сказал, что у вас все будет нормально, значит так и будет. Заедем ко мне, я барашка зарежу. Специально для немцев зарежу. Пусть шашлык-башлык кушают. Я хочу этому, который бизнесмен здесь, сделать подарок. Бизнесмен, как тебя звать?

– Его Карл Мюллер звать! – сказала Лона.

– А на чем он ездит?

– На чем вы ездите дома, спрашивают? – сказала Лона Мюллеру. Этот осел, не имея ни грана хитрости ответил:

– На Майбахе!

– Хорошая машина! Хорошая! Даже слишком хорошая. А скажите вы Карлу Мюллеру, – сказал Базар, – что я для него зарежу двух барашков. Овцу и барана. Овца у меня черная, а баран белый. И шкурки от них я ему подарю. Когда он на свой Майбах будет садиться в светлом костюме, пусть под зад подкладывает белую шкурку, а когда на прием соберется в черном смокинге, пусть пользуется черной шкуркой.

– Ты, ему лучше рога подари! – засмеялся Дикой. Водитель не оценил его шутки.

– А для вас, – он обратился к Сократу с Диким, – у меня есть деловое предложение. Просто гениальное предложение. Вы когда будете укладывать покойника в гроб, глаз ему новый поставьте. И на дороге вообще у вас тогда проблем не будет.

Дикой вскипел:

– Гдэ мы ему глаз возмем? Я что, свой выну?

– И…и! Зачем кричишь? – водитель неожиданно стал говорить с акцентом. – Я два барашка режу? Режу! Четыре глаз есть? Есть! Куда их девать? Умный, вещь тебе говорю.

Дикой обалдело крутил головой. Не смеются ли над ним? Никто даже не улыбался. Тогда он спросил Сократа:

– Сократ, что с глазом будэм дэлать? Может, правда, вставым? Культурно в гроб будет лежат!

Сократ, есть Сократ, сразу мыслителя видно. Он неспешно ответил:

– Подумай Дикой, если мы глаз бараний ему вставим, кого мы будем хоронить? Барана или нашего родственника? Или двоих? А вдруг кто узнает, что у него глаз бараний? Гиви, хотя бы, твой сосед!

Дикой вызверился на Базара.

– Ты, что нам, сволочь, предлагаешь?

Водитель обиделся.

– Я, ему что, хвост бараний, курдюк, предлагаю пришить? Глаз бараний предлагаю. У покойника все равно глаза закрыты, никто не увидит.

Минут через пять Дикой снова обратился к Сократу:

– Сократ! Чэловэк дэло прэдлагает! Сшытай он искуственный!

О Водитель минут пять молчал.