– Я думаю, ты права, – произнес он наконец, почувствовав внутреннюю опустошенность. – Да… ты права.

– Все мы прежде всего то, чем должны быть, – сказала она. – А уж потом то, что мы есть от природы. И Иаков тоже одновременно является и таким, каким родился на свет, и таким, каким обстоятельства требуют быть сейчас. Тебе необходимо понять обе эти стороны его личности. У тебя нет другого пути, если ты намерен оставаться бойцом нашего отряда. Ты должен научиться понимать и каков он есть, и каким обязан быть в качестве моего заместителя. Ты способен на это, Ховард?

– Хэл, – машинально поправил он ее.

– Я думаю, – покачала она головой, – что для всех нас лучше, если я буду по‑прежнему называть тебя Ховардом.

– Хорошо. – Он глубоко вздохнул. «Там нет гнева, нет печали, нет губительных эмоций… – услышал он слова, которые – снова беззвучно, в его сознании – произнес Уолтер, – …где есть понимание». – Да, ты права. Мне нужно понять его. Значит, я попробую.

Он улыбнулся ей, подтверждая свою решимость.

– Ты должен суметь. – Голос Рух стал мягче. – Ну хорошо. Раз этот вопрос мы уладили, то… Ховард, ты сегодня очень много сделал для нас. Если бы не твой удар по правому флангу милицейской засады, то, возможно, ни группа Иакова, ни моя не смогли бы их одолеть. А если бы нас разгромили, то врагам осталось бы только не спеша спуститься вниз и перебить всех еще остававшихся в живых бойцов. Это действительно так, а кроме того, твоя помощь принесла нам большое количество ценных конических ружей и различных припасов. Учитывая эти обстоятельства, я собираюсь разрешить тебе обменять твое игольное ружье на одно из тех ружей, которые мы сегодня добыли.

Он кивнул.

– И еще я думаю, – продолжала она, – пришло время тебе узнать о наших делах и намерениях все, что знают остальные члены отряда.

– Джейсон предлагал мне спросить тебя об этом, – произнес Хэл. – Но я подумал, что лучше подождать, пока ты сама захочешь мне сообщить то, что сочтешь нужным.

– Он был прав, – сказала Рух. – Вкратце дела обстоят так. Отсюда, где мы сейчас находимся, с этой стороны гор, нам надо уходить. Внизу, на равнинах, общая численность наших отрядов больше, чем способна контролировать милиция при ее нынешнем составе. Поэтому они берут под наблюдение лишь ключевые пункты. Существует около десятка путей спуска с этих гор на равнины, и шанс наткнуться на засаду у нас был пятьдесят на пятьдесят. Но теперь, когда мы уже преодолели один из их дозоров, нам наверняка ничто не угрожает, до тех пор пока они не узнают о наших дальнейших намерениях.

– Ты объясни мне вот что, – попросил Хэл. – Я знаю, что на этой планете из‑за недостатка тяжелой техники сложно, да и слишком дорого, посылать сюда авиацию. Но наверное, у милиции есть какие‑нибудь легкие поисковые самолеты, которые могли бы обнаружить нас с воздуха?

– Да, они у них есть, – ответила Рух. – Но их немного. Эти аппараты сделаны из дерева и ткани, и они не выдерживают непогоды. Это во‑первых. Кроме того, между различными подразделениями милиции процветает соперничество, а это значит, что те, у кого есть такой самолет, не очень охотно предоставляют его в распоряжение других. Есть проблемы и с получением горючего. Ну и наконец, если они все же поднимут в воздух одну или даже несколько машин, чтобы попытаться нас обнаружить, то это мало что им даст. Долины поросли густыми лесами, и девяносто процентов времени мы передвигаемся, скрываясь под их покровом. Остальные десять процентов приходятся на темное время суток, когда нас просто невозможно увидеть.