– Понимаю, – медленно произнес Хэл.

– Хорошо, если так. – Она поднялась с кресла. – Ну, мне самой пора ложиться спать. У нас здесь двадцатичасовой рабочий день, три дня подряд работаем, три – отдыхаем. Постарайся научиться использовать для сна во время этих рабочих дней каждый подходящий момент. Остальное наверстаешь во время трехдневного отдыха. Я надеюсь, что Джон присмотрит за тобой, по крайней мере в первый день, чтобы ты не вздумал снимать шлем. Но никто не сможет караулить тебя постоянно, поэтому лучше возьми сразу за правило самому заботиться о себе.

Тонина направилась к двери. Хэл поспешил подняться.

– Подожди, – остановил он ее. Вся его решимость быть сдержанным и неразговорчивым куда‑то улетучилась. На этой шахте она оказалась первым человеком, проявившим к нему доброту, и он почувствовал, что не может отпустить ее, не узнав о ней немного побольше. – Джон Хейккила сказал, что ты и раньше работала на этой шахте.

– Да, – подтвердила она, задержавшись у полуоткрытой двери.

– Значит, тебе понравилось здесь, иначе ты бы не вернулась.

– Неверно. – Тонина едва заметно усмехнулась. – Все обстоит как раз наоборот. Я им здесь понравилась. А это означает и лучшую оплату, и возможность положиться на тех людей, вместе с которыми работаешь внизу, в забое.

– Тогда почему ты тогда ушла?

Ее лицо вдруг помрачнело.

– Потому что мне пришлось отправиться с одним человеком в центральный лазарет.

– Это был твой муж?

– Муж? – Казалось, она на мгновение растерялась. – Нет, это был мой брат.

– О‑а‑а, – издал неопределенный звук Хэл. Внутреннее чутье подсказывало ему поостеречься от дальнейших расспросов, но он к нему не прислушался. – Твой брат начал работать здесь раньше тебя?

– Нет. Я устроила его на работу здесь. – Она помолчала. – Это был мой младший брат. Он надумал поработать в шахте после того, как узнал, что такую работу выбрала для себя я. Он был одного возраста с тобой, когда я в первый раз привезла его сюда. – Она снова окинула его мрачным взглядом. – Я имею в виду твой настоящий возраст, – добавила она.

– А теперь он работает на другой шахте?

Ее лицо застыло.

– Он умер.

– Ох. – У Хэла перехватило дыхание, ему показалось, что пол под ним зашатался, он был готов провалиться сквозь землю. – Прости меня, – пробормотал он заикаясь.

– Он снял этот проклятый шлем. Я миллион раз говорила ему, чтобы он этого не делал!

Она круто повернулась и вышла, резко закрыв за собой дверь.

Хэл долго стоял, глядя на закрытую дверь, потом медленно повернулся, подошел к кровати и стал раздеваться.

Утром его разбудил сигнал оповестителя. Он встал, оделся, вышел в коридор и направился туда же, куда шли все остальные люди. Вскоре он оказался в просторной столовой, где на длинных столах посетителей ждали вареные яйца, тушеные овощи, хлеб, а также бифштексы и сосиски. Войдя внутрь, каждый занимал любое свободное место. Разговоров слышно не было, все энергично наполняли свои желудки. Довольный тем, что вокруг стояла тишина, Хэл устроил себе великолепный и весьма обильный завтрак, однако, покончив с ним и отодвигая пустую тарелку, он с грустью и не без основания подумал, что даже после такой трапезы, достойной самого Гаргантюа, он наверняка проголодается гораздо раньше, чем наступит время обеда.