|
- Майк! - резко проговорила его жена. - Немедленно прекрати, прошу тебя! И снова он не обратил на нее внимания. - Если ты согласишься на эту ставку, - сказал он своей дочери, - то через десять минут будешь владелицей двух больших домов. - Но мне не нужны два больших дома, папа. - Тогда ты их продашь. Тут же ему и продашь. Я это устрою. И потом, подумай только, дорогая, ты будешь богатой! Всю жизнь ты будешь независимой! - Папа, мне все это не нравится. Мне кажется, это глупо. - Мне тоже, - сказала ее мать. Она резко дернула головой и нахохлилась, точно курица. - Стыдно даже предлагать такое, Майк! Это ведь твоя дочь! Майк даже не взглянул на нее. - Соглашайся! - горячо проговорил он, в упор глядя на девушку. Быстрее соглашайся! Гарантирую, что ты не проиграешь. - Но мне это не нравится, папа. - Давай же, девочка моя. Соглашайся! Майк подошел вплотную к Луизе. Он вперился в нее суровым взглядом, и его дочери было нелегко возражать ему. - А что, если я проиграю? - Еще раз говорю тебе - не проиграешь. Я это гарантирую. - Папа, а может, не надо? - Я сделаю тебе состояние. Давай же. Соглашайся, Луиза. Ну? Она в последний раз поколебалась. Потом безнадежно пожала плечами и сказала: - Ладно. Если только ты готов поклясться, что проиграть мы не можем. - Отлично! - воскликнул Майк. - Замечательно! Значит, спорим! Майк схватил бутылку, плеснул немного вина сначала в свой бокал, затем возбужденно запрыгал вокруг стола, наливая вино в другие бокалы. Теперь все смотрели на Ричарда Пратта. Это был человек лет пятидесяти с не очень-то приятным лицом. Прежде всего обращал на себя внимание его рот; у него были полные мокрые губы гурмана; нижняя губа отвисла и была готова в любой момент коснуться края бокала или захватить кусочек пищи. "Точно замочная скважина, - подумал я, разглядывая его рот, - точно большая влажная замочная скважина". Он медленно поднес бокал к носу. Кончик носа оказался в бокале и задвигался над поверхностью вина, деликатно сопя. Чтобы получить представление о букете, он осторожно покрутил бокалом. Он был предельно сосредоточен. Глаза закрыты, и вся верхняя половина его тела - голова, шея и грудь будто превратились в нечто вроде огромной обоняющей машины, воспринимающей, отфильтровывающей и анализирующей данные, посылаемые фыркающим носом. Майк сидел развалясь на стуле, всем своим видом выражая безразличие, однако он следил за каждым движением Пратта. Миссис Скофилд, не шевелясь, сидела за другим концом стола и глядела прямо перед собой. На ее лице застыло выражение недовольства. Луиза чуть отодвинула стул, чтобы удобнее было следить за дегустатором, и, как и ее отец, не сводила с него глаз. Процесс нюханья продолжался по меньшей мере минуту; затем, не открывая глаз и не поворачивая головы, Пратт выпил едва ли не половину содержимого. Задержав вино во рту, он помедлил, составляя первое впечатление о нем, и я видел, как шевельнулось его адамово яблоко, пропуская глоток. Но большую часть вина он оставил во рту. Теперь, не глотая оставшееся вино, он втянул через губы немного воздуха, который смешался с парами вина во рту и прошел в легкие. Он задержал дыхание, выдохнул через нос и, наконец, принялся перекатывать вино под языком и жевать его, прямо жевать зубами, будто это был хлеб. Это было грандиозное, впечатляющее представление, и, должен сказать, исполнил он его замечательно. - Хм, - произнес Пратт, поставив стакан и облизывая губы розовым языком. - Хм… да. Очень любопытное винцо - мягкое и благородное, я бы сказал - почти женственное. Во рту у него набралось слишком много слюны, и, когда он говорил, она капельками вылетала прямо на стол. |
