– Это точно?

    – Абсолютно. А в чем все-таки дело?

    – Та ничего особого,– опер махнул рукой.– Надо кое-что уточнить для отчетности. Значит, Николай Иваныч, ключей от дома вы никому не давали и не теряли, так?

    – Да.

    – А может, на участок кого пускали?

    – Нет. Все-таки, что произошло?

    – Та соседи жаловались. Шумят у вас на участке. Крики, поют, спать мешают…

    – Мне об этом ничего не известно,– отрезал Мучников.– В Ландышеве я не был уже две недели. Вы уверены, что с домом все в порядке? – Нервное постукивание перстнем по столу.– А почему, собственно, товарищ капитан, эту жалобу соседей рассматриваете вы, а не тамошнее районное отделение?

    – По месту жительства,– тут же ответил Онищенко.

    – Но я же прописан не в вашем районе.

    – Вас это беспокоит, Николай Иванович? – Онищенко поглядел на руку Мучникова, и тот, спохватившись, перестал стучать, достал из внутреннего кармана черную расческу на ручке, провел несколько раз по волосам.

    – Я спрашиваю, это вас беспокоит? – повторил опер.

    – Нет. Но довольно странно… – Мучников спрятал расческу в карман. Онищенко успел заметить на ней золотую готическую надпись.

    – Ничего странного,– возразил опер.– Рассматриваем по месту жительства подавшего заявление. Значит, Николай Иванович, вы ничего не хотите больше сообщить?

    – О чем?

    – О событиях, имевших место на вашем участке?

    – Если там имели место какие-либо события, то мне о них ничего не известно! – отчеканил Мучников.

    – Ну и хорошо,– благодушно кивнул Онищенко.– Тогда ознакомьтесь и подпишите.

    Мучников прочитал, посмотрел на опера.

    – Есть возражения по тексту? – спросил Онищенко.

    – Слово «посторонним» пишется с тремя «о».

    – Исправьте,– разрешил Онищенко.– Других возражений нет?

    – Других нет.

    – Тогда напишите «С моих слов записано верно, мною прочитано» и распишитесь. Вот и все. Благодарю за помощь, Николай Иванович. Всего хорошего!

    Про дерн Онищенко ничего не сказал. И про свечку тоже. Всему свое время.

    Сняв телефонную трубку, он набрал номер Логутенкова:

    – Генадьич? Это Онищенко. Ты на месте? Тогда жди, я подъеду.

    В кабинете Логутенкова сидела пожилая женщина.

    – Мне подождать? – спросил опер.

    – Останься, мы уже закончили.

    Через минуту женщина покинула кабинет, а «важняк» полез за сигаретами.

    – Дима мне намекнул, что вы кое-что нашли.

    – Сказал – что?

    – Про дерн сказал. И как вы, вурдалаки, обрадовались, когда решили, что захоронку обнаружили.– Логутенков улыбнулся.– А про остальное – ничего. Тебя ждал.

    – Так зови его.

    – Он в больницу уехал. За заключением паталогоанатома по одному делу. Кстати, уже давно должен был вернуться.