– Ты всегда восхищалась ее сапфиром, Феона. Хочешь?

– Тебе не снять его, Боб.

– Сниму, – пропыхтел он, поворачивая кольцо.

– Да черт с ним, с сапфиром.

– Нет… Оно поддается.

Кольцо продвинулось, потом застряло на складке у сустава. Натянув кожу, Пил тянул и поворачивал кольцо. Раздался тошнотворный хруст и палец оторвался. Гадкий запах гнили ударил им в ноздри, пока они со смутным любопытством разглядывали палец.

Пил пожал плечами и бросил палец, потом поднялся с колен, с отвращением вытирая руки.

– Как быстро она разлагается, – сказал он. – Странно…

– Она слишком жирная, – сморщил нос Брафф.

Феона отвернулась, в неистовом отчаянии стиснув свои локти.

– Что же нам делать? – прокричала она. – Что? Неужели не осталось на Земле ощущений, которые мы не испытывали?

Сухо прожужжав, китайские часы начали быстро бить. Полночь.

– Мы должны вернуться к наркотикам, – сказал Финчли.

– Они так же скучны, как это ничтожное убийство.

– Но есть другие ощущения. Новые.

– Назови хоть одно! – раздраженно бросила Феона. – Хотя бы одно!

– Могу назвать несколько, если ты сядешь и позволишь мне…

Внезапно Феона прервала его.

– Это ты говоришь, Диг?

– Н‑нет, – сдавленным голосом ответил Финчли. – Я думал, это Крис.

– Я молчал, – сказал Брафф.

– Ты, Боб?

– Нет.

– Т‑тогда…

– Если леди и джентльмены будут так добры… – произнес спокойный голос.

Он шел со сцены. Там не было никого… никого, кто говорил бы этим спокойным, тихим голосом, только Мерлин расхаживал взад‑вперед, выгибая черную спину.

– …сесть, – убедительно продолжал голос.

Брафф оказался самым смелым. Медленно, осторожными шагами он подошел к сцене, крепко сжимая в руке сигарету. Прищурившись, он склонился к авансцене, выпустил струйку дыма из ноздрей и сказал:

– Здесь ничего нет.

В этот момент голубой дымок заклубился под лампами и обрисовал какую‑то фигуру. Это было не более, чем слабый контур‑негатив, но и его оказалось достаточно, чтобы заставить Браффа с криком отпрыгнуть назад. Остальные тоже повернулись и схватились за стулья.

– Извините, – раздался тихий голос, – этого больше не повторится.

Пил собрался с силами и сказал:

– Чисто из…

– Да?

Пил попытался успокоить дергающуюся щеку.

– Чисто из любопытства, это…

– Успокойтесь, друг мой.

– Это подействовал ритуал?

– Конечно же, нет. Друзья мои, не нужно вызывать нас такими фантастическими церемониями. Мы придем, если вы по‑настоящему захотите этого.

– И вы?..

– Я? А‑а… Я знал, что вы думали обо мне какое‑то время. Сегодня ночью вы захотели – по‑настоящему захотели, – и я пришел.

Заклубились остатки сигаретного дыма, когда обрисованная ими ужасная фигура замолчала и присела на край сцены. Кот поколебался, потом завертел головой с тихим урчанием, словно кто‑то ласкал его.

Все еще отчаянно пытаясь взять себя в руки, Пил произнес:

– Но все эти церемонии и ритуалы передаются…

– Чистая символика, мистер Пил. – Пил вздрогнул, услышав свое имя. – Вы, несомненно, читали, что мы не появляемся, пока не исполнится определенный ритуал, и то если он выполнен точно.