|
Подбородок его задрожал, словно он вот-вот заплачет от этого вопроса. — Ступайте, доктор, я сам поучу его хорошим манерам цивилизованного человека. Что взять с варвара из Новой республики? Ступайте. Худой, наконец, ушел. Сзади раздался вздох. Человек видимо сидел и теперь поднялся. Послышались его шаги кованых сапог. Николай ожидал затрещину, но ее не последовало. Человек обошел его и опустился на кресло за столом. У него не было одного глаза. Вместо нее повязка с эмблемой Гау, которая делала его круглое, морщинистое лицо шестидесятилетнего человека жутковатым. — Ну, здравствуй, — сказал он, улыбнувшись дюжиной золотых зубов. — Ну, здрасьте, — Васнецов машинально дернул плечами, но его руки снова сковывали наручники за спинкой стула. Снова заболели запястья. — Ну, рассказывай. — А что рассказывать? — Что просили передать из центра? — тихим, заговорщицким тоном проговорил одноглазый. Это было вообще неожиданно. Васнецов опешил, пристально глядя на Гау-Гота. И самый мучительный вопрос бился в его голове — как себя с ним вести? — Простите, вы, что имеете в виду? — осторожно проговорил Николай. — Ну как это? — следователь изобразил удивление. — Тебя ведь из центра прислали. Типа перебежчик. Что они велели мне передать на словах? Какие инструкции? «Он что, шпион Старшины?» — с изумлением подумал Васнецов. Это было странным. Он стал судорожно искать подходящую модель своего поведения и попытаться разобраться в ситуации. Если учесть, что комиссар затеял какую-то сложную игру, в которую входили комбинации с побегом Ежова, изгнанием его, Николая и еще чем-то, то вполне может быть, что тут его уже ждал подготовленный агент. Ведь, похоже, что и капрал был агентом старшинистов. С другой стороны, если это так, то почему Николая не посветили в курс дела, ежели этот Гота ждет от него устных инструкций. А может Ежова уже поймали Гау и допросили? И если Ежов знал, что Николая выкинут из республики, то он мог в качестве доказательства своей лояльности режиму Титоса заявить на допросе, что будет еще один перебежчик, который на самом деле агент Старшины. Нет. Все равно какая-то несуразица выходит. Его, Николая, просто выгнали. Швырнули к Гау. А значит и вести он должен себя как человек, который стремился попасть к легионерам. И скорее всего, вопрос этого одноглазого следователя лишь уловка. Хитрый следовательский прием. — Я хочу, чтобы меня допрашивал кто-то другой. — Осторожно произнес Васнецов. — Вот как? Отчего же? — Гау прищурился одним глазом. — Я бежал от ига Старшины не для того, чтобы столкнуться с его лазутчиком здесь. Следователь хмыкнул. Поднялся с кресла и подошел к пленнику. — А тогда отчего ты не кричишь? Отчего не зовешь охрану, если перед тобой лазутчик ненавистного тебе Старшины? — ехидно проговорил он. — Ты не хочешь меня подставить? Не хочешь предать старшиниста? Николай все понял. Это провокация. Грубая, глупая провокация. Рассчитанная на полных идиотов. — На помощь! — заорал во все горло Николай, — Здесь шпион Старшины!!! Следователь ударил его под дых. Васнецов обмяк на стуле и захрипел, хватая ртом воздух. «Ну что, доволен, придурок», — забубнил внутренний голос, — «Променял шило на мыло». — Охрана! — заорал Гота на дверь. Она приоткрылась. — Слушаю, Гау-Гота! — отчеканил бодро кто-то. — Давайте сюда этого! Живо! — Есть! Не прошло и минуты, как в помещение затолкали Ежова со связанными руками. |
