Работаем всю ночь. При свете костра и местной луны. Она поменьше земной, но поярче. Шейла выделывает шкуру. Склонилась над ней и сурукает, сурукает… Я опять копчу мясо. Из ста килограммов сырого получается двадцать копченого. А то и меньше. Все хорошо, но без соли…

    Возвращаемся к шалашу. Два усталых верблюда. Нас встречают пять волков. А может, это гиены? Они обсуждали, что делать с моим тайником, но мы их отвлекли. А проблема у них серьезная. Перед тем, как закопать, я обложил тайник ветками сэкондийского колючего папоротника. Не знаете, что это такое? Колючую проволоку видели? Представьте, что на ней листья растут. Узкие, как у осоки. Синие. Шипы по три сантиметра. Как у барбариса, только потолще и покрепче. А теперь представьте, копаете вы песок. Голыми, необутыми лапами, а там - сэкондийский папоротник. Короче, волко-гиены были на нас очень обижены. Пахнет! Мясом пахнет! Но - не достать.

    Шейла сбросила узел на землю, наложила стрелу на тетиву. Кто сказал, что местные зверюшки семь лет человека не видели? Человека, может, и не видели, но что такое дикий турист, знают! Злой, голодный дикий турист - это страшно!

    Шейла расстилает на траве шкуры, прутиком снимает с меня мерки и сочиняет выкройку. Дело идет туго. Шкура слишком маленькая. Я утверждаю, что если лось в нее влезал, то и я влезу. Шейла утверждает, что шибко вумных надо стрелять в детстве из рогатки. Укладывает меня на шкуру, заворачивает, закалывает шипами как булавками, отмечает что-то угольком. Сгоняет и решительно кроит ножом. Мне даже страшно, как бы не пришлось еще одного лося убивать.

    -  … Шить - женское дело! Мужское - с копьем бегать, провиант добывать!

    -  Назови хоть одного знаменитого модельера-женщину! То-то.

    Я и мужчину не назову… Нет, одного назову. Скафандр Сомова! Сказка! Кто в «сомике» не ходил, не поверит. Переполняюсь гордостью за сильную половину человечества и, скрепя сердце, берусь за иголку. Шейле палец в рот не клади.

    Шьем леской. Крупными стежками. Шейла утверждает, что шкуры больше месяца не протянут - не та выделка, поэтому нечего выпендриваться. Я заканчиваю куртку первым. Надеваю. Шейла бегает вокруг, одергивает, где-то закалывает по-новому. Распускает некоторые швы и заставляет перешить. Хорошая куртка получилась - с капюшоном. С пуговицами проблемы. Делаю из палочек - как в туристской палатке. Шейла откладывает иголку и кроит мне меховые штаны. Вновь берусь за шитье. Хорошо хоть, с обувью проблем нет. В сумках оказались надежные туристские ботинки с шерстяными носками. Вообще, содержимое сумок подозрительно напоминает комплект вещей, которые мне разрешено взять. И совсем не похоже на стандартный комплект носимого аварийного запаса. Оружия, например, нет. Если не считать ножей.

    Ночью возвращаются волко-гиены и обсуждают наше нехорошее поведение. Бывалая таежница Шейла это предвидела. Шалаш защищен сэкондийской колючкой, но все равно страшно. Мне. Шейле - нет. Берет лук, высовывается и пускает стрелу в темноту. Темнота - хоть глаз выколи. Но она попадает! Визг, вопли, словно домашнему бомжику на хвост наступили. Хруст костей и чавканье. Ну, теперь сыты. Может, уйдут…

    -  Как ты это - в темноте…

    -  Чудак, - смеется Шейла. - У них глаза светятся.

    -  А когда научилась так стрелять?

    -  Знал бы ты, сколько раз я из дома убегала. В тайгу. По месяцу одна жила.

    -  А потом?

    -  А потом пересчитаю консервные банки. Девять. Съем две, через день пересчитаю - их опять девять. Соль кончится. Уйду на охоту, вернусь - ее опять целый коробок.