Журналы: «Тайм-Аут», «Частный сыщик», «Только 17», «Вог», «Невесты», «Форум», «Компьютерный еженедельник», «Личный Женский журнал», «Пари-Матч», «Садоводство сегодня», «Хелло!», «Зритель», «Литературное обозрение», «Социалистическая застава», «Бино», «Еженедельник рыболова», «Каноист», «Виз», «Интерьеры», «Гол!»

Я перебил:

— Должно быть, счет за периодику у Палмера гигантский. И как он по нему платит?

— Нерегулярно, — ответила Бьянка.

— На бал-маскарад собрался? — Палмер засмеялся и пощупал лацканы моего блейзера.

Я пробурчал что-то нейтральное, а он спросил:

— А борода — настоящая?

Я заверил его, что бороду отращивал сам. Тогда он спросил:

— Сколько тебе лет?

— Двадцать четыре, — ответил я.

Палмер снова странно рассмеялся, точно залаял:

— Двадцать четыре — так какого же дьявола ты ходишь тут, как чертов Джек Хокинс?

— Кто такой Джек Хокинс? — спросил я.

— Кинозвезда, — ответил он. — Джека Хокинса все знают. — Почему-то он выглядел раздраженным. Потом добавил: — Ну, то есть, если людям не двадцать четыре года.

Мы по-прежнему стояли на ступеньках его развалюхи. У порога выстроился ряд немытых молочных бутылок. Из прихожей выскочил ребенок неопределенного пола и стал дергать Палмера за штанину:

— Посмотри, какая здоровая вывалилась! Посмотри, папа! — выкрикнуло оно.

Мы втроем вошли в гигантскую комнату, казавшуюся одновременно кухней, гостиной и кабинетом. Посреди нее стоял горшок в виде слоника. Д-р Палмер заглянул в горшок и воскликнул:

— Тамсин, да это поистине великолепный кусок говна!

Я отвел взгляд, когда он выносил горшок из комнаты. Затем раздался крик:

— Альфа! Гриффит! Идите посмотреть, что у Тамсин получилось!

По лестнице загрохотало. Я выглянул в прихожую и увидел, как двое других андрогинных детей заглядывают в горшок и кричат: «Ух ты!» и «Мега-срань!»

Я оправил блейзер перед зеркалом над огромным камином и подумал, что хозяйство д-ра Палмера не соответствует моему темпераменту. Мне не нравится слышать, как маленькие дети сквернословят, и я предпочитаю, чтобы они одевались в приличную одежду и имели бы прически, позволяющие определить их половую ориентацию. Вместе с тем, когда д-р Палмер вернулся, опустошив горшок, я с удовлетворением заметил, что он вытирает руки: следовательно, с основами гигиены знаком. Я согласился осмотреть свободную комнату. Мы поднялись по лестнице в сопровождении Тамсин, Гриффита и Альфы, которые между собой разговаривали на языке, звучавшем странно для моего уха.

— Это они по-уэльски говорят? — спросил я.

— Нет. — рассмеялся Палмер. — Это умбагумба. Их собственный язык. И одежда на них — умбагумба.

Я посмотрел на тряпки, лоскуты, платки и так далее, которыми были увешаны детишки, и с облегчением понял, что обычно они одеваются иначе. У меня тоже был раньше собственный придуманный язык (икбак), пока папаша не вышиб его из меня во время долгой поездки в Скегнесс.

«Свободная комната» оказалась свободным чердаком. В одном углу располагалась кухня, в другом — отдельная ванная. Там стоял настоящий письменный стол. Мне уже представилось, как я вычитываю за этим столом гранки «Гляди-ка!».

— Можешь заниматься здесь, чем хочешь, — сказал Палмер, — только не серийными убийствами.