Контр-адмирал занимался постройкой планера, прототипа под установку двигателя внутреннего сгорания, который человечество пока не изобрело. Вместе с Жуковским он вычертил его будущие контуры: биплан размахом крыльев чуть более десяти метров, соединенных между собой подкосами и расчалками. Вместо лодкоподобного фюзеляжа, близкого сердцу старого моряка, основу конструкции составил ажурный каркас с горизонтальным стабилизатором сзади. Стальные трубки впереди, на которые в будущем станет мотор, приняли пилотское кресло и рукоятку управления рулем высоты и элеронами. Двухстоечное шасси несло только лыжи, а сзади, памятуя опыт Каца, поддерживающего на старте пилота за ноги, компаньоны установили упругий крюк из металлического прутка.

Деньги улетали как в прорву. Каждый раз, посещая брата, управлявшего капиталами семьи, Петя возвращался в дурном настроении, забрасывал работу, выпивал и разглядывал неприличные французские картинки. Но наутро легкий энергический характер брал свое, и он снова впрягался, выписывая сложный маршрут между аэродинамической трубой, мастерскими и Обуховским заводом, где заканчивалась сборка реактивного двигателя.

Впрочем, столь громкое название не соответствовало донельзя примитивной конструкции. Всего-навсего котел высокого давления сигарообразной формы, с отбрасываемым лючком в хвостовой части, предохранительным клапаном, манометром и заливной горловиной для воды. По задумке автора, паровая ракета устанавливалась между шасси, снизу разогревалась топкой на жидком топливе. Когда вода закипала и давление пара подходило к некому оптимальному значению, ассистент должен был сорвать стопор лючка, после чего пар через узкое сопло бил в пространство, сообщая летательному аппарату поступательное движение. По идее, эффективное время работы должно было составить не менее шести-семи секунд, достаточных для разгона, взлета и еще хотя бы одно-двухсекундного поддержания самолета в воздухе.

Памятуя печальный пример Сковородникова, Самохвалов принес первый котел в жертву, определив давление, при котором паровая установка повторила судьбу «орнитоптерного пароплана». Опыт проходил на пустыре, а показания манометра испытатель считывал издали через неизменный адмиральский бинокль. Грохот разрываемого котла, потрясший округу на радость собравшимся мальчишкам, произошел при отметке шестьдесят. Значит, решил автор затеи, свыше сорока единиц поднимать давление опасно.

Дальнейшие опыты заняли примерно месяц. Диаметр сопла, достаточный для создания взлетной тяги, но не позволяющий вырваться пару за одну-две секунды, уточнялся экспериментальным путем. Неприятным открытием стало истечение кипящей струи во все стороны. Чтобы направить ее строго назад, между лючком и корпусом котла пришлось установить пятидюймовую трубу.

Об остальных проблемах: как не сжечь планер во время разогрева котла, не ошпариться при карабкании в подвес и не обжечься при посадке, когда мужское сокровище висит сантиметрах в пяти от раскаленной поверхности, а также не обварить ассистента, открывающего стартовый люк, — Самохвалов решил задуматься уже в Логойске.

За всеми эти заботами промелькнули Новый год, Рождество Христово и Крещение. Только 30 января детали для усовершенствования «Самолета-1», разобранный «Самолет-2», двое компаньонов и пара рабочих погрузились в специально зафрахтованный вагон до Минска.

Планерная гора под Логойском жила невероятно напряженной для зимнего времени жизнью. Кроме приезжих из Питера и трех местечковых логойских аборигенов, участников летней сессии, набралось множество желающих помочь.