Члены КОР не сводили глаз Уэнделла Смита, с присущим ему спокойствием стоявшего под чучелом величественной птицы. Со своими высокими связями он справится с рынками по всему свету. Достаточно одного его телефонного звонка, и все придет в норму. Картеру Филипелли такого было не дано. Да, Смит промахнулся с Борманом, но ведь извинился же, признал свою ошибку, мало того, исправляя ее, привлек в союзники Уорнера Джеймса, руководителя одного из самых мощных мировых банков. Все присутствующие поняли намек, и требование Батлера об отставке Смита не поддержат.

— Полагаю, вам следует продолжать работать, — вымолвил Флинн.

Собравшиеся закивали.

«Стадо овец, — подумал Смит. — Просто стадо овец». Он глубоко вздохнул. Все, как и предполагал Грэнвилл Уинтроп, оказалось очень просто.

Харолд Батлер обмяк в кресле. Напрасно Филипелли думал, что он и президент справятся с этими аристократами-мафиози. Они представляют собой силу большую, нежели любой иной клан на земле. И всякий раз остаются с прибылью. В этом Батлер не сомневался, хотя как именно им это удается, не знал, а доискиваться не осталось энергии. Он посмотрел на орла, раскинувшего могучие крылья над головой Уэнделла Смита. Казалось, хищник насмешливо улыбается ему.

Глава 31

Феникс Грей вошел во второй вагон поезда «Нью-Джерси трэнзит» на станции Джерси-авеню, в четырех остановках от Линдена. На всякий случай — а вдруг Фэлкон узнает его — он загримировался: подбил плечи ветровки, чтобы выглядеть повнушительнее, удлинил волосы: теперь из-под бейсболки с символикой «Лос-Анджелес доджерс» они падали на плечи; завершали картину усы и борода.

В вагоне было полно молодежи из Трентона, направляющейся на день в Нью-Йорк. Большинство мест оказалось занято, а на свободных лежали плащи и зонтики. Обещали дождь, но молодых людей это не смущало. Бодро настроенные, они предвкушали прекрасное времяпровождение в Большом Яблоке.

Феникс Грей все же отыскал свободное место у окна, напротив дверей в середине вагона. Протискиваясь мимо какой-то толстухи, загородившей собой половину прохода, он натянул бейсболку на глаза. С этой компанией он не хотел иметь ничего общего. Сидевший в самом конце вагона бродяга смотрел, как единственный пассажир, стоявший на платформе станции Джерси-авеню, заходит в вагон и пробирается к окну мимо толстухи. Волосы у него были длиннее, чем у Феникса Грея, редкие и немытые. На бродяге тоже была шапочка, но старая и порванная, как, впрочем, и плащ. На грязном лице сверкали белки налитых кровью глаз. И еще от него шибало в нос улицей.

Поезд отъехал от Джерси-авеню, быстро набрал скорость, но вскоре вновь начал тормозить. Очередная остановка — Нью-Брунсвик. Этот перегон был короче всех остальных на линии. Бродяга поднялся, подхватил сумку, набитую пустыми банками из-под пива и колы, и неторопливо двинулся к ближайшему выходу из вагона. Кроме него, здесь никто не сходил. Ступив на платформу, бродяга все еще слышал доносящийся из вагона веселый говор трентонской молодежи. Сначала бродяга не узнал пассажира, севшего в поезд на предыдущей станции, — грим, как и следовало ожидать, оказался хорош. Но он узнал походку — то, что скрыть невозможно. Это была настороженная походка человека, постоянно живущего в тени и не желающего, чтобы его замечали. Фэлкон смотрел, как поезд отъезжает от станции, направляясь в Линден, где его должны ждать. Только вряд ли она там. Скорее всего, все остальное она оставила на долю исполнителя-киллера. Фэлкон с величайшим трудом подавил соблазн побежать за поездом и постучать в окно, рядом с которым сидел Феникс Грей.