Более того, мне, кажется, собирались что-то сообщить. По крайней мере старались, чтобы я был способен воспринимать информацию.

    Никто из обоих моих противников не проявлял признаков нетерпения. Они были совершенно спокойны. Можно сказать - доброжелательны. Миллер по мобильнику давал кому-то распоряжения в том смысле, что в кабинете надо прибрать - там насекомые расползлись из инсектария. Хайлендер рассеянно выбивал трубку о подоконник.

    Была у него такая привычка - вечно возиться со своей трубкой, словно именно состояние его «Данхилла» и определяло основной смысл происходящего в мироздании. Впрочем, закуривал он его редко. В моменты действительно важные.

    Впрочем, достаточно о «Данхилле». И о нем, и о Хайлендере можно много рассказать интересного. Но времени нет. В другой раз.

    -  Вы, видно, считаете, что последует какой-то допрос? - осведомился у меня научный директор «Лексингтон Грир». - Если вы так думаете, то ошибаетесь, - продолжил он, извлекая специальный ершик и вдумчиво проталкивая его в канал трубки. - Мы просто-напросто извинимся перед вами за некоторые неприятности, которые вы пережили, работая на нашем предприятии. По вашей собственной, заметим это, вине... По вашей собственной... Или - скажем, лучше так: по вине тех, кто нанял вас... Вас, Файнштейна и того несчастного, что пришел первым...

    Ни про какого «несчастного, пришедшего первым» слышать мне до сих пор не приходилось. Да, впрочем, и о многом другом, что я узнал в ту ночь.

    -  Вас, может быть, удивит это, - продолжил профессор, со знанием дела набивая свою трубку табаком, извлеченным из кожаного кисета, который, в свою очередь, появился из вместительного кармана его старомодного пиджака, - Но мы не будем досаждать вам своими вопросами относительно таких в общем-то второстепенных материй, как имена ваших нанимателей, ваши каналы связи с ними, явки, пароли и тому подобное. Ну, просто из соображений человечности. И для того еще, чтобы не тратить времени даром. Все это нам в общих чертах известно - и имена и каналы...

    Тут профессор удивился чему-то в своих мыслях, и это его удивление отразилось в некоей гримасе, которую он адресовал, по всей видимости, собственной трубке, с которой по-прежнему не сводил заинтересованного взгляда.

    -  Да ведь, пожалуй, нам гораздо лучше, чем вам, господин Гильде, известно все это... И поэтому - уже неинтересно.

    Его лицо сделалось демонстративно постным.

    -  Да ведь никто нам и права такого не давал - устраивать агенту Клаусу Гильде допрос с пристрастием только потому, что упомянутый агент проявил повышенный интерес к нашей коллекции насекомых-вирусоносителей. Разве не так?

    Я молча пожал плечами. У меня не было никакого желания подыгрывать почтенному светилу науки в его фиглярстве. Мне важен был итог.

    -  Не дуйтесь, Клаус, - подбодрил меня Хайлендер. - Вы остаетесь не внакладе: вы получите полный расчет без малейших изъятий. Вы будете вольны даже подавать в суд на «Лексингтон Грир» - за незаконное увольнение с места работы. С которой, надо сказать, вы справлялись вполне квалифицированно.

    Он наконец оторвался от созерцания «Данхилла» и бросил на меня хотя и короткий, но довольно заинтересованный взгляд. Потом снова сосредоточился на трубке и принялся с величайшим тщанием ее раскуривать.

    -  Но я думаю, - продолжая ерничать, сообщил он с деланным добродушием в голосе, - что нам это не угрожает. Дело не в том, что мы и так - безо всяких исков и судов - уплатим вам определенную, разумных, конечно, размеров неустойку.