Она встала, подошла к нему, села на подлокотник кресла и положила ему руку на голову.

– Ты можешь остаться здесь и отдохнуть? – мягко спросила она.

Он посмотрел на нее и какое‑то время, словно сам сомневаясь, молчал, а потом с сожалением наморщил нос:

– Извини, но я заскочил, только чтобы попрощаться.

– Как? – прошептала она с болью в голосе, словно он ранил ее. – Но, Доминик…

– Нет, – прервал он ее, покачав головой. – Ничего, девочка, не получится. Ты должна получить все сполна, иначе будет нечестно по отношению к тебе, а я не из тех, кто «раз и навсегда». Такие вот дела.

Он залпом выпил и встал. Сейчас, даже раньше намеченного часа, он уйдет, кляня себя за то, что вернулся сюда, не подумав, каково будет им обоим. Он приподнял ее голову за подбородок и, глядя в ее светло‑карие глаза, улыбнулся.

– О твоих делах, Кит, – сказал он, – твои дети и дети твоих детей будут вспоминать с гордостью, но самое главное… Ведь мы позабавились, правда?

Он коснулся губами ее губ и почувствовал на них слезы. Он вышел из дома и, не оглядываясь, пошел прочь по улице.

Насмешливый внутренний голос напомнил ему о том, что он еще не рассчитался с Иваром дель Бруно за пари. А чего ради он должен отдавать? Вот вернется на Терру и пойдет на новую попытку. Будет хоть чем заняться.