— Стать в строй!

Матрос сделал шаг назад, не сводя глаз с комиссара. А комиссар крутанул маузер в пальцах и ловко сунул его в кобуру — нарочно, напоказ.

— Контрреволюционеры, — увесисто сказал Кирилл, — наёмники мировой буржуазии, выставляют против нас хорошо дисциплинированные, испытанные в боях части. Монархической дисциплине контрреволюционеров мы должны противопоставить железную революционную самодисциплину! Железной рукой революционной справедливости мы задушим власть насильников и посягателей! — Обведя глазами притихших красноармейцев, он сухо закончил: — Невыполнение приказа — это измена пролетарскому делу, это предательство мировой революции. Кто не подчинится приказу, того буду отдавать под трибунал и расстреливать как врага рабочего класса!

Почтительную тишину нарушили одинокие рукоплескания. Они расходились волною, мозолистые пятерни хлопали неистово, под аккомпанемент одобрительного свиста. Симбирская дивизия принимала политработника Юрковского. «Вова приспособился…»

Фырча мотором, петляя между возами и нещадно пыля, подъехала машина начдива. Гай привстал с сиденья и громко спросил Авинова:

— Ну, как тебе мои бойцы?

— Будет с кем воевать, Гай Дмитриевич! — ухмыльнулся Кирилл, понимая сказанное по-своему.

— А я что говорил? — воскликнул начдив. — Храбцы!

Русское «храбрецы» ему не давалось…

— Поехали, комиссар! Командарм ждёт!

Авинов пролез на заднее сиденье.

— В штарм!

— Есть, товарищ Гай! — как всегда, весело отозвался шоффэр Гайдучек. Он истово верил в счастливую звезду начдива и всем советовал держаться поближе к Бжишкяну — дескать, его пуля не берёт, ну и нас не заденет…

Командарм не дождался. Авинов и Гай на цыпочках вошли в гулкий, прокуренный зал Кадетского корпуса, где разместился штаб 1-й Революционной армии. Тут собрались красные командиры и политработники, реввоенсовет в полном составе и молчаливые сотрудники Губчека. Стоя, Тухачевский дочитывал приказ:

— «…Для создания боеспособной армии необходимы опытные руководители, а потому приказываю всем бывшим офицерам, проживающим в Симбирской губернии, немедленно стать под красные знамена вверенной мне армии. Тринадцатого июля офицерам, проживающим в городе Симбирске, прибыть к двенадцати часам в здание Кадетского корпуса, ко мне. Не явившиеся будут предаваться военно-полевому суду».

Командарм оглядел сидевших. Те заскрипели стульями.

— Правильное решение, — тряхнул головой Куйбышев, — поддерживаю и одобряю.

Остальные сразу зашумели:

— Верно!

— Давно пора!

— Ага! А то мы тут кровь проливаем, а они…

— Лично я — «за»!

Сидевший перед Авиновым наштадив Вилумсон обернулся к Кириллу и уточнил, протягивая руку:

— Политкомиссар Юрковский?

— Виктор Павлович, — сказал штабс-капитан, пожимая крепкую, сухую руку.

— Эдуард Фридрихович, — церемонно склонил лобастую голову наштадив. — Рад. Как вам приказ?

Авинов энергично кивнул:

— Очень нужный приказ! В городе больше четырёх тысяч офицеров, а у нас острейшая нехватка военспецов!

Высказав сие политкомиссарское негодование, Кирилл подумал: «Осталось чуть больше суток. Успею?..»

Сняв номер в Троицкой гостинице, Авинов принёс с собой всё свое имущество, места которому хватило в солдатском рюкзачке-сидоре. «На дело» можно было выходить лишь поздним вечером, ибо комиссар, который бегает по городу и спасает царских офицеров, — не жилец.