Он прилёг, поёрзал минут пять и вскочил. Бесполезно! Тревога не отпускала его, какой уж тут сон…

Неожиданно в дверь постучали. Авинов замер, как в давней ребячьей игре. Он стоял и прислушивался: вправду ли стук был условным или ему это показалось? И тут снова: тук-тук, тук, тук-тук-тук — и два шлепка ладонью…

Коротко выдохнув, Кирилл пошёл открывать. За порогом, оглядывая коридор, стоял высокий, сухощавый мужчина с узким, костистым лицом. Полотняная пара сидела на нём как на вешалке. Чутьём штабс-капитан угадал в госте армейскую жилку, хотя с виду не скажешь — в дверях стоял типичный шпак, земский врач какой-нибудь или учитель гимназии. В общем, интеллигентишка уездного пошибу, годный лишь на рефлексии.

Авинов воззрился на нежданного визитёра, надеясь услыхать пароль — он уже скучал по людям оттуда.

— Игнатий Савельевич здесь проживают? — вежливо поинтересовался «шпак».

— Отъехали они, но обещали быть всенепременно, — ответил Кирилл в манере приказчика, одновременно радуясь и пугаясь. — Передать чего?

И гость выдал отзыв:

— Передавайте привет от Михал Гордеича.

С чувством громадного облегчения, Авинов повёл рукою в приглашающем жесте:

— Уф-ф! Заходите.

Сухощавый переступил порог и быстро огляделся.

— Мы одни? — спросил он.

— Совершенно!

Визитёр, поняв, видимо, состояние Авинова, наметил скупую улыбку и сказал, умягчая голос:

— Вы меня так и зовите — Михаилом Гордеичем. Виктор… Павлович?

— Увы, — вздохнул Кирилл.

Михаил Гордеевич тихонько рассмеялся, показывая мелкие белые зубы.

— Я вас прекрасно понимаю, — сказал он, улыбаясь, — тем паче что восемь месяцев нахожусь в подполье. Срок, знаете ли! Я уже, когда сам с собой разговариваю, обращаюсь к своей персоне по чужому имени. Привык!

Покашляв, Михаил Гордеевич проговорил голосом, обретавшим деловитую сухоту:

— Чем порадуете, товарищ комиссар?

— Людей у вас много? — ответил штабс-капитан вопросом.

— Смотря для чего… — осторожно проговорил подпольщик.

Волнуясь, Авинов передал ему суть приказа Тухачевского. Тот заметно встревожился, забарабанил мосластыми пальцами по наличнику.

— Не все пойдут за нами, вот в чём дело, — озаботился Михаил Гордеевич, хватая подбородок в горсть. — Многие ещё с семнадцатого так и остались на перепутье — ни вашим ни нашим.

— Да хоть кого-то спасти! — горячо сказал Кирилл.

Подпольщик энергично кивнул:

— Безусловно, Виктор Павлович, безусловно! Займусь этим тотчас же, — сказал он.

— Слава Богу! А то я лишь два адреса зазубрил из списка в штарме.

— Хоть двоих! — подмигнул Михаил Гордеевич. — Да, товарищ комиссар, у меня к вам огромная просьба…

— Я весь внимание.

— Нам очень нужна искровая станция, — сказал подпольщик, молитвенно складывая ладони. — Любая! На складах их полно, но пробиться туда можно лишь с боем — для нас. А для вас…

— Я понял, Михаил Гордеевич. Добуду. Кстати, просьба есть и у меня. Место комиссара дивизии не шибко высокое, а путь наверх перекрыт наглухо Куйбышевым и Карлиным…

— Куйбышев — та ещё сволочь, — усмехнулся подпольщик.