Когда после окончания фильма в зале зажегся свет, это стало для меня настоящим потрясением. Мало того, что я очутилась в Лондоне двадцать первого века, но, оказывается, еще и положила ногу без сапога Джонатану на колено, сидя в наполовину расстегнутой блузке и юбке, которая грозила свалиться при любом резком движении.

Ужасно смутившись, я принялась торопливо приводить себя в порядок.

– Страшно представить, что с вами будет к концу «Отныне и вовеки веков»,– с улыбкой произнес Джонатан.

– Буря страсти не заставит меня раздеться. Это может сделать только центральное отопление,– ответила я.– Я англичанка.

– Тогда давайте как-нибудь сходим на «Леди и бродягу»,– с невозмутимым видом предложил Джонатан.– Я захвачу с собой одеяло с электроподогревом.

Меня одновременно бросило и в жар, и в холод

Мы вышли на улицу и побрели по Саут-Бэнку, украшенному белыми рождественскими гирляндами и переполненному поздними покупателями. Все куда-то спешили, многие на ходу разговаривали по мобильникам.

Пора было ехать домой, но я не хотела заговаривать об этом первой. И потом, я все еще не объяснила Райли, что эта наша встреча – последняя…

– Хотите горячего шоколада или еще чего– нибудь? – спросил Джонатан, остановившись возле небольшого кафе.

– Да! – воскликнула я.– Да, не откажусь.

«Ты должна это сделать. Просто скажи ему, и все. Покончи с этим раз и навсегда».

Я села за столик, отчаянно ища убедительный – достойный Милочки – предлог, но голова отказывалась работать. День был такой замечательный. Очень не хотелось его портить.

Джонатан вернулся от стойки с двумя большими кружками.

– Здорово тут,– сказал он, кивая на праздничные украшения вокруг.– Чувствую себя прямо как дома.

– Правда?

– Да.– Джонатан сделал глоток горячего шоколада.– И на душе светло.

– Это хорошо,– ответила я.– Рада, что вам тут нравится.– Я замолчала, собираясь с мужеством.– Даже не знаю, как об этом сказать,– произнесла я, кусая губы.

Джонатан с серьезным видом смотрел прямо мне в глаза.

– Просто скажите, и все.

– По-моему…

Я опустила глаза, чувствуя, что слова застревают в горле.

«Давай же,– стучало в голове.– Ты ведь Милочка Бленнерхескет, экстраординарная и неотразимая! Действуй!»

Я взяла себя в руки и снова заговорила:

– Джонатан, мне кажется, нам больше не имеет смысла встречаться. В Лондоне вы прекрасно устроились, обзавелись новыми друзьями, привыкли к мысли, что расстались с женой. Я не могу брать с вас деньги за…

Я чуть не сказала: «за свидания, на которые сама хожу с удовольствием», но в последнее мгновение передумала.

– Милочка не должна помешать вам найти себе настоящую подругу. Надо, чтобы кто-то заботился о вас по любви, не за деньги. Вы этого заслуживаете…

Я посмотрела на него, надеясь, что он угадает тайный смысл моих слов. Если у меня был хоть малейший шанс остаться с Джонатаном, я не желала, чтобы между нами стояла Милочка.

– Понимаю,– проговорил он, отводя взгляд в сторону.

– Я с удовольствием помогала бы вам хоть всю жизнь, поверьте,– добавила я.– Но считаю,

к что вы должны теперь задуматься о настоящей спутнице. Согласны?

Джонатан улыбнулся, но какой-то холодной, чужой улыбкой, и у меня по спине пробежали мурашки.

– Наверное, вы правы,– сказал он.– Только найти такую, как Милочка, будет непросто.

– Вы полагаете?

На миг я почувствовала дикое желание услышать в ответ: «не хочу никого искать».