Не думайте, что я так сурова к ней потому, что сама не отличаюсь излишней привлекательностью. Конечно, я бы ни за какие деньги не вышла замуж за человека настолько старше меня, но и сама я никогда не была обделена вниманием мужчин, даже богатых. Просто я органически не выношу хищниц, которые своего ни за что не упустят, — ни светских дам в элегантной упаковке, ни шумных толстых баб из торговой мафии.

Говорят, сейчас в моде блондинки, но эта брюнетка была так хороша собой, что могла бы посрамить любую длинноногую модель с подиума. Она была не слишком высока — около ста шестидесяти пяти сантиметров, как я оценила на глазок, то есть примерно моего роста, и очень стройна, но при этом не выглядела худой. Нет, у нее все было на месте: и тонкая талия, и крутой изгиб бедер, и загадочная ложбинка меж грудей, видневшаяся в глубоком V-образном вырезе ее элегантного и слишком тонкого для холодного осеннего дня платья, — такой она предстала перед нами, когда скинула пальто прямо на руки вошедшему вслед за ней охраннику.

Но, конечно, самое лучшее в ней было лицо. Идеальный овал его напомнил мне знаменитый портрет шумерской царицы Шуб-ад из Ура, какой ее увидела жена археолога Вулли. Но вместо парадного парика и диадемы ее украшали собственные живые волосы — блестящие и пышные, как с рекламы шампуня, они как бы сами по себе укладывались в модное каре, и кончики их загибались внутрь. Черты ее лица были почти совершенно правильны, как у какой-нибудь мисски с конкурса красоты: нос, рот, лоб — все укладывалось в классические каноны. Индивидуальность ей придавали глаза — огромные, черные, обрамленные пушистыми ресницами. Такие глаза, завистливо заметила я про себя, индусы называют «глазами коровы».

Неудивительно, что наши мужчины остолбенели при виде ее, а когда она улыбнулась и, по очереди окинув томным взором изумительных бархатных глаз поднявшихся на ноги мужнин, совершенно при этом проигнорировав меня и бухгалтершу, произнесла:

— Коля, может быть, ты нас познакомишь? — то все они невольно сделали шаг ей навстречу.

Аргамаков — его звали Николай Ильич — слегка нахмурился: еще бы, она ворвалась в кабинет в самый неподходящий момент и чуть было не сорвала совещание, — но и он не смог противостоять ее чарам и сказал, заранее не сомневаясь в нашем снисхождении:

— Это моя жена Виолетта. Она думает, что ей все позволено, и почему-то все мои знакомые против этого не возражают. Надеюсь, и вы не будете исключением.

После того как Виолетте представили присутствующих, все замолчали, как бы размышляя: а что теперь с ней делать? Уж больно явно не вписывалась она в атмосферу деловых переговоров.

Но тут она заговорила сама:

— Понимаю, что я появилась в самый неподходящий момент. Но что делать, мне было так скучно! В Москве у меня нет ни родственников, ни друзей, это не Рим. — Тут она засмеялась, и совершенно непонятно было, шутит она или говорит всерьез: вполне возможно, что Аргамаков при его-то капиталах купил ей виллу где-нибудь на Апеннинах. К тому же я сразу поняла, что она одета во все итальянское: все на ней, от закрытых осенних туфелек на пряжках до дорогой заколки в волосах, так выгодно подчеркивало внешность, что казалось неотъемлемой ее принадлежностью, а на русских женщинах так могут сидеть только итальянские вещи.

Аргамаков, казалось, был в затруднении — если банкиры могут быть в затруднении, — но тут я перехватила взгляд Юрия и внутренне приготовилась. Мы с братом научились понимать друг друга без слов еще с детства. Я сделала несколько шагов вперед и, надев на лицо самую сердечную улыбку, вплотную подошла к Виолетте, а Юрий при этом произнес:

— Рекомендую вам, Виолетта: Агнесса не только член нашей компиковской семьи, но и моя сестра. Собственно говоря, у нее сейчас в офисе нет срочных дел.