Мы с ним совсем не похожи — я многие черты своей внешности унаследовала от матери, в которой смешалась украинская, румынская и еврейская кровь, к тому же в детстве и юности я отличалась склонностью к полноте, так что меня даже называли «Пышечкой»; Юрик же поджар, долговяз, худ, со светлыми волосами и таким курносым носом, что самый ярый патриот не смог бы приписать ему происхождение от Богом избранного народа — а есть, есть у нас с ним такая общая прабабушка родом из Одессы! Наши с ним отношения всегда давали и дают много пищи для пересудов — еще бы, люди, которые живут на ножах с родными братьями и сестрами, не могут себе представить, как можно так обожать родственников дальних, если, конечно, тут действительно родственные связи, а не нечто совсем другое… Тут голос «доброжелателя» обычно понижается до шепота, и выразительная мимика досказывает то, чего не в силах выговорить язык… Но мы с братом только смеемся над этими блюстителями морали, и их грязные намеки нас не раздражают, а забавляют. О нас рассказывают небылицы, нам завидуют — значит, есть чему завидовать.

— Я тебя не видел вечность! — заявил он, закрывая за мной дверь. Теперь эта комната казалась в два раза просторнее, чем в те времена, когда тут сидел ученый секретарь института; тогда стены были окрашены мрачноватой серо-зеленой масляной краской, теперь же они отделаны светлыми панелями, которым соответствует светлая, почти белая офисная мебель.

Я сняла плащ, небрежно бросила его на стул и уселась на столе, болтая ногами; он развалился передо мной в кресле и окинул меня критическим взглядом.

— Прекрасно выглядишь. Пышка! Ты похожа скорее на плоскую лепешку, чем на пышку! Неужели соскучилась?

Разве можно дождаться комплимента от любимого братца?

— Когда соскучусь, приду к тебе домой. Я здесь по делу.

— Догадываюсь. Ты на мели?

— И на очень большой.

— Слушай, давай я тебя оформлю консультантом по договору, а на работу ты будешь ходить только тогда, когда будешь нужна.

Юрий предлагает мне это при каждой нашей встрече, и я каждый раз отказываюсь. Я поклялась себе, что не буду ни на кого работать: ни на государство — оно уже съело у меня несколько лет жизни, ни на хозяина, ни на мужа, ни даже на брата, — только на себя. Я хочу сама распоряжаться собой. Уж такая у меня натура — я индивидуалистка, терпеть не могу трудовые коллективы и ненавижу, когда кто-то мне отдает приказания.

— Нет уж! Знаю я тебя, тогда тебе буду нужна каждый день. Тебе никакие бумаги не надо перевести?

— Нет, переводить пока ничего не требуется, но ты удивительно вовремя. У меня для тебя есть работа. Я уже собирался тебе звонить.

И он принялся рассказывать, что завтра из Нижнего Новгорода к нему приезжают потенциальные партнеры из очень солидного банка и через неделю, если они обо всем договорятся, у них состоятся переговоры с французами — для этой цели он уже снял загородный пансионат.