— А откуда ты знаешь, что она из провинции? Ведь говор у нее московский.

Пора бы ему уже усвоить, что я все всегда знаю!

— Увы, это видно невооруженным глазом. Кстати, ты как работодатель и просто как близкий человек мог бы ей объяснить, что с деловым костюмом не носят бальные туфли.

Юрий по натуре не волокита и не бабник. Просто он женат на идеальной женщине. Его жена Алла настолько совершенна и правильна, что с ней страшно общаться. С таким подавляющим совершенством жить невозможно, и чтобы немножко от нее отдохнуть, Юрий и заводит романы на стороне. Это ему необходимо, чтобы чувствовать себя мужчиной. Впрочем, сердце его в таких увлечениях почти не участвует.

Он покраснел еще сильнее и поспешил перевести разговор на другое:

— Слушай, мне действительно пора ехать, у меня совещание в банке. Жду тебя завтра к двенадцати. Мне интересно узнать твое мнение об Аргамакове, к тому же познакомишься с его женой.

— Я еще не сказала «да».

— Мысленно уже сказала, я не такой провидец, как ты, но тоже кое-что умею определять. Чао. — И с этими словами он поднялся, вытащил из внутреннего кармана бумажник, вынул оттуда крупную купюру и сунул мне в руку. Потом схватил дипломат и, обняв меня за плечи, повел, чуть ли не понес к двери — таким стремительным был его шаг. Я еле-еле успела забрать со стула свой плащ.

— Тебя подвезти куда-нибудь? Я в центр.

— Нет, спасибо, не надо.

Но в приемной нам пришлось остановиться — из кресла перед столом Милы поднялся высокий темноволосый молодой человек и сделал шаг нам навстречу. Юрий нахмурился:

— Я же сказал, Аркадий, что ничего не выйдет. Извини, мне сейчас некогда.

Аркадий замялся и неуверенно проговорил:

— Я думал, что стоит еще раз обговорить этот вопрос…

— Нет, не стоит… — Юрий был категоричен, почти груб, что на него не похоже. Впрочем, он никогда не питал слишком нежных чувств к моим поклонникам, а именно к этой категории мужского населения страны относился Аркадий Шипелов.

Он быстро пришел в себя после неприлично резкого ответа и, улыбнувшись, произнес:

— Ну тогда я поговорю с твоей сестрой, и на более приятные темы, если ты не возражаешь. — И с этими словами он взял меня за обе руки.

Юра, конечно, возражал, но вслух этого произнести не посмел. Он прекрасно знал мой бунтарский нрав и понимал, что если он сейчас утащит меня с собой, то я не устрою никакой сцены — не в моем духе, — а просто завтра не появлюсь. Я ему действительно очень нужна, и он вынужден был оставить меня буквально в руках у потенциального неприятеля.

Аркадия, как мне кажется, я знаю всю жизнь. Я его называю «мой вечный жених», потому что на протяжении последних пятнадцати лет он делал мне предложение раз двадцать. Он предлагал руку и сердце за неделю до моей свадьбы с Марком и на следующий день после развода; он терпеливо пережидал мои очередные увлечения; он регулярно, по крайней мере раз в полгода, просил меня выйти за него замуж, так что это у него превратилось просто в привычку. И надо сказать, бывали времена, когда я от отчаяния и одиночества чуть было не соглашалась, но потом трезвый разум брал верх, и я отдавала себе отчет в том, что даже для брака по расчету необходим не расчет, но и кое-какие чувства, а их и не было. То есть я всегда относилась к Аркадию с нежностью: он в любую минуту был под рукой, при этом умудряясь не слишком надоедать. Полупрезрительное отношение к нему моего брата и его друзей меня не слишком трогало. Хуже было другое: я не испытывала к нему абсолютно никакого влечения, не чувствовала в нем мужчину, его холодные влажные поцелуи меня не волновали, хотя и не отталкивали.