Генка же изменился мало, разве что волосы его уже не пылали огнем, а заметно потускнели. Генка — из тех людей, которые всегда хотят не быть, а казаться; в детские годы ему льстило мое внимание, ему нравилось, что на него обращает внимание девочка, хотя я относилась к нему в те давние времена только как к товарищу по проказам — я тогда презирала девичьи жеманные игры и предпочитала общаться с мальчишками. У меня на левой ладони до сих пор сохранился шрам: это во время игры в войну я бежала из плена и, выпрыгивая из разбитого окна полуразрушенного дома, сильно порезалась осколками стекла; Гена, который был со мной в одной команде, сиганул из окна вслед за мной, но ему повезло больше: он только поцарапался.

Теперь он как будто забыл о существовании разбитых окон и использует в качестве входа и выхода только двери, как и положено, правда, нередко вышибая их ногой. Он был одет так, чтобы любой мог увидеть, какой он крутой: черный плащ, как у мафиози из какого-нибудь Чикаго, длиной чуть ли не до сапог, скрывал всю остальную одежду, темная кожаная кепка была надвинута на самый нос, так что глаз было почти не видно, и лишь за ушами из-под кепки выбивались пряди давно немытых волос. На запястье у него были часы, как мне показалось, аж с двумя компьютерами, в руке он крутил какой-то брелок с ключами якобы от машины — все это я заметила сразу, но он постарался привлечь мое внимание, когда, якобы разминая закоченевшие мышцы, продемонстрировал несколько движений из арсенала у-шу.

— Ты молодец, Агнесса, вовремя, — сказал он в качестве приветствия, — а то погода такая, что можно запросто окоченеть.

Мне лично казалось, что на улице достаточно тепло, но нужен же был ему какой-нибудь предлог для демонстрации своей мощи! Пусть хорохорится, это мне на пользу, так мне легче будет добиться от него того, чего я хочу. Такой бросающийся в глаза прикид мог означать только одно: он старательно работал под крутого, на самом деле это был все тот же чуть повзрослевший Генка-рыжий, не очень далекий и неуклюжий, но зато безобидный. Что ж, если он действительно связан с мафией, то лишь в качестве самой последней шестерки. Мне от него надо было одно: выйти на главного. Я достаточно разбираюсь в криминальной психологии и слишком ценю себя, чтобы связываться со всякой мелкотой. Мне мог помочь только сам дон, или как еще там эта должность называется у наших отечественных мафиози?

Генка сам дал мне повод направить разговор по нужному руслу. Я стала восхищаться точностью его движений и спросила, какому виду восточных единоборств он отдает предпочтение. Он тут же начал похваляться своими достижениями, в частности, стал красочно описывать позавчерашнюю схватку с превосходящими силами противника, когда на него одного напали сразу трое.

— Ты не представляешь себе, Агнесса, как трудно себя контролировать, чтобы невзначай кого-нибудь не убить. Вот позавчера я не сдержал себя и боюсь, что у одного из этих парней треснула черепушка.

Я улыбнулась про себя: первое, чему учат мастера любого вида восточной борьбы, это как раз искусству самоконтроля. У каких доморощенных тренеров занимался наш Генка?

— А кто же на тебя напал? — не преминула я воспользоваться моментом; глаза мои выражали участие и восхищение его доблестью.

— Ну как тебе сказать… В общем, была небольшая разборка. Они никак не хотели понять, что им тут делать нечего, пришлось это наглядно показать.

Это было уже тепло. Прилагая незначительные усилия, я скоро выведала у него, что он действительно принадлежит к компании крутых парней, которые защищают местных частников и не пускают в свой район чужих, иными словами, он был рэкетиром, в чем я не сомневалась с самого начала. Впрочем, про нашу замоскворецкую мафию я слышала в основном хорошие отзывы — за свою мзду ее боевики, если их можно так назвать, действительно защищали местных предпринимателей, и притом гораздо лучше, чем более дорогие наемные охранники, к тому же они нередко помогали хозяевам — то разгрузить машину, то договориться о найме грузовика, то еще что-нибудь в таком роде… И еще, насколько я знала, они не любили насилия — если кто-нибудь не желал платить, они просто переставали его прикрывать, а разоряли незадачливого бизнесмена уже менее совестливые бандиты из других группировок.