— Мы и так родственники, — напомнил маг.

— Это не по-настоящему, — отмахнулся император. — Кровь наш род не связала, а теперь свяжет.

— Как, позволь спросить? Принц Милан — твой приемыш, причем последний из тех, кто выжил.

— Да? — поморгали бесцветные глазки.

— Увы.

— Я забыл, мой друг, — пригорюнился старик. — Совсем забыл. Я скоро умру, знаешь? Усну и не проснусь. А корону оставить некому.

Алиан знал. И ничего не мог поделать. Проклятая Лойт.

— Бери все, что хочешь, друг мой, — старик полез за пазуху, достал трясущимися руками ключ, подвешенный на простую бечевку. И только Алиан знал о ее необычных волшебных свойствах. — Хоть колечко, хоть корону. А хочешь, я тебя наследником назначу? Будешь императором…

— Упаси Свет! — Алиан сделал отвращающий знак.

— Кто еще, кроме тебя? — глаза старика неожиданно прояснились, и он, забыв о шнурке с ключом, повисшем поверх мятой рубахи, вцепился в протянутую руку мага.

Ректор Академии Света покачал головой, осторожно отцепил пальцы собеседника, подержал в ладони, незаметно вливая силу в старческое тело. Скольких уже он посадил на трон, скольких похоронил их, своих приемных детей или друзей-единомышленников — впавших в безумие, глубоко несчастных, а пару раз и проклинавших его перед смертью, словно мало ему еще проклятий. Одно только поразило его в самое сердце — проклятие Эльды, лунной девочки, которую он полюбил и спас от смерти. Увы, для этого пришлось поступить с несчастной самым жестоким образом, и Алиан сам себе не простил той ночи. Зато царица его сердца выжила и родила ему красавицу-дочь.

Император, ослабев после вспышки эмоций, сонно моргнул, отнял руку и придавил ладонью лежавший перед ним лист с витиеватой росписью и государственной печатью, сиявшей золотыми чернилами.

— Это мое отречение, друг мой, — прошептал он. — Сил у меня уже нет, а я не хочу умереть безумцем. Я все-таки мужчина и государь. Пока меня не признали недееспособным мои придворные крысы, пока мое слово хоть что-то значит, я назначаю тебя своим преемником.

Алиан ошеломленно поморгал на маразматика, процедил сквозь зубы:

— Не ожидал от тебя такой вопиющей глупости. Твое решение только спровоцирует наших недругов, тебя мигом признают безумцем и назначат регентский совет, а ценность моей головы многократно возрастет. За что ты меня так подставляешь?

— Ты справишься со всеми, Алиан. Я в тебя верю, — хихикнул старик, но тут же посерьезнел и выпрямил спину. — Ты думаешь, за все десятилетия, что нас связывают, я ничего не понял? Не догадался? Ты можешь дурить ковен, академиков, лен-магов и весь мир, но ты делился со мной кровью после покушения, а я тогда был магом посильнее, чем сейчас, тогда меня еще не сожрало заживо лунное проклятие. И после я не одни штаны стер до дыр, просиживая в императорских семейных архивах. Не зря они за такими печатями в сокровищнице спрятаны. Но, друг мой, самое главное я нашел не там, а в развалинах старой императорской резиденции, сожженной в лихие времена. И сейчас я знаю, что за кровь в тебе течет, — старик вытащил из-за пазухи еще один шнур, зеленый с золотом, на котором висел медальон. — Узнаешь, Алиан?

Побледневший архимаг медленно отстранился, отступил на шаг, забыв о ключе от сокровищницы.

— Я не дурак, Алиан, — с лица дряхлого императора не сходила довольная младенческая улыбка. — Как видишь, это копия той безделушки, которую я нашел в развалинах. Настоящая — в надежных руках, и будет предъявлена миру, если со мной что-то случится до того, как ты сядешь на трон Света.