— А с чего бы мне заболеть, лучезарный ты наш? — император, сцепив костлявые пальцы на животе, соорудил недоуменную гримасу. — Еще утром ты, как глава ковена, был на аудиенции и не мог не заметить, что я, вопреки твоим лекарским стараниям, все еще жив и здоров.

— Стража видела необычный свет, озаривший окна кабинета, вот мы и перепугались.

— Удивительная забота, учитывая, что его императорское величество — первый маг и воин Света, — хмыкнул Алиан. — С чего бы светиться его заклинаниям, а?

— Но стража говорит, свет был невиданной мощи! — возразил маг.

— Всего лишь сработал древний артефакт, когда мы попытались его взломать, — Алиан ногтем пошевелил закоптившийся комок металла.

— Что? Без комиссии и протокола? Без охранных контуров? И вы, ректор, посмели так рисковать здоровьем нашего драгоценного Солнца империи? Это покушение! — с преувеличенным негодованием воскликнул Гирсон.

— Отстань уже от моего здоровья. Вот ведь, покоя оно тебе не дает, — пробурчал император. — Ладно, друг мой, хватит меня покрывать. Мэтр Алиан тут ни при чем, он прибежал уже после того, как я побаловался с этой вещицей. Интуиция меня не подвела: этот артефакт точно когда-то лежал в сокровищнице какого-нибудь владыки Света. Видел, как полыхнула защита побрякушки? Красота! А ведь ржавчина ржавчиной, даже странно, с чего бы его так защищать? Увы, артефакт безвозвратно уничтожен моей неосторожностью, даже Алиан не помог спасти… — и блеклые глаза горестно уставились на комок металла. — Ступай, Гирсон, ступай, если у тебя нет ничего важного. Не так много времени мне осталось на свете, чтобы тратить его на пустяки.

Бросив еще один внимательный взгляд на медальон, глава ковена поклонился и, пятясь, выполз из кабинета. Его свита, вытягивавшая шеи, чтобы разглядеть источник переполоха, тоже нехотя убралась. Лишь лекарь озабоченно вопросил:

— Вам точно помощь не нужна, вашество?

— Разве что моему геморрою, но с ним не справиться даже тебе, друг мой Ивиссон, — отмахнулся государь. Дождавшись, когда закроется дверь за последним гостем, он постучал по столу костяшками пальцев. — Совсем меня за младенца держат, никакого трепета.

— Непорядок, — ректор осуждающе качнул головой, снова дотронулся пальцем до почерневшей безделушки. — Так кто, говоришь, тебе подкинул медальончик? Ты ведь не сам его нашел. С каких пор ты археологией увлекся до такой степени, чтобы по развалинам таскаться? Там же из удобств одни лопухи. И кто подсказал, чтобы амулет именно мне в руки дать?

— Я правда не помню, — взгляд линялых стариковских глаз стал трогательно беспомощным, а на морщинистом лбу прибавилось складок. — Кто-то предложил развлечь меня пикником в историческом антураже. Знаешь ведь наш курятник: мигом подхватили. Ты был занят, как всегда, сообщать не стали. Пикник не получился: слишком зловеще, гарью, кажется, до сих пор воняет на пепелище. Но впечатлений набрались, по комнатам заброшенным побродили. А там… словно кто прямо под ноги мне медальон подбросил. Наступил я на него почти. Думал, уголек валяется еще с тех времен. Адъютант мой новый поднял. Мириан.

— Протеже Гирсона?

— Он самый.

— А кто надоумил мне подсунуть?

— Да я бы всем сколько-нибудь годным магам показал, но с тебя начал. А в сокровищницу пойдем вместе, друг мой.

— Боишься, на царский золотой горшок позарюсь? — архимаг так задумался, что даже забыл усмехнуться.

— Хочу на кольцо то посмотреть сам. А пуще всего хочу по пути узнать, пока жив, почему ты до сих пор прячешься от мира.