И вот мечта вождя наконец то сбылась. Музыканты разбрелись кто куда: Зубарев занялся созданием саундтреков, Сакмаров уехал записывать с Кормильцевым альбом, а Щураков с Гаккелем организовали «Оркестр Вермишель». Волей случая я оказался на их домашней репетиции и вышел из квартиры более менее другим человеком. От стилизованной под средневековье инструментальной композиции «Византия» шёл такой поток света, что впечатление оказалось не менее сильным, чем от концерта в Дубне.

А у Гребенщикова уже был готов блок новых песен: «Капитан Белый Снег», «Из Калинина в Тверь», «Болота Невы». Часть из них он пытался исполнять на саундчеках, но абсолютно ничего не получалось – как и во время записи «Гипербореи». Именно тогда Борис почувствовал, что с этими людьми его больше ничего не связывает.

«Во время настройки звука мы играли Rolling Stones, Тома Петти, Red Hot Chili Peppers, а на концертах – исключительно вальсы, – жаловался БГ. – А мне хотелось исполнять прямой рок н ролл, но группа этого сделать не могла. В итоге у меня писались вальсы, и ничего иного на основе этого состава появиться не могло. А я не мог убивать новые песни, потому что с возрастом понимаешь, что это – самое интересное, что у тебя происходит в жизни».

Новые композиции подразумевали ударный состав, который летом осенью 1997 года идеолог «Аквариума» с Божьей помощью нашёл… в Америке. Вопреки логике кандидатами на сотрудничество оказались музыканты The Band, которые записывали с Бобом Диланом The Basement Tapes и ещё несколько альбомов. Это была не группа, а dream team. О таких аккомпаниаторах Борис даже не мечтал, но так случилось. Круг замкнулся.

Для записи с The Band были необходимы определённые ресурсы, которых у БГ не оказалось. Как, впрочем, не было под рукой ни Дэйва Стюарта, ни контракта с крупным лейблом. Не факт, что Гребенщиков планировал, говоря словами Кастанеды, «остановить мир», но повторять ошибки «Гипербореи» он точно не желал. Чтобы не нарушать законы кинематики, Борис продал свой Mercedes, несколько гитар, залез в долги и вылетел в Америку. Один, без друзей и без музыкантов.

Это был показательный момент в жизни БГ. Ещё во времена песни «С той стороны зеркального стекла», написанной после прочтения мистических рассказов Эдгара По, в голове у аквариумовского гуру выстроилась любопытная теория. Её смысл заключался в том, что в определённые периоды жизни обстоятельства заставляют человека и его окружение пройти сквозь условную стеклянную стену, преодолеть которую можно только поодиночке. И получится ли друзьям встретиться с другой стороны – никому неизвестно. Здесь можно вспомнить пронзительную строчку из композиции «Сирин, Алконост, Гамаюн» – «как мы условились, я буду ждать по ту сторону стекла».

За последние полвека Гребенщикову неоднократно удавалось менять круг общения, прорываясь с боями в иную жизнь. Можно только догадываться, каких усилий ему это стоило. А бывшие единомышленники, как правило, оставались зимовать на старом месте – «сегодня тот же день, что был вчера». Так происходило и в процессе конфликтов вокруг театра Горошевского, и после многочисленных ссор с Капитаном, и после распада группы в 1991 году. Было похоже, что и на этот раз ситуация повторялась. В одном из интервью Борис даже «вышел из образа» и довольно смело заявил: «“Аквариум” никогда не был группой. Группа всё таки предполагает относительно равный взнос в музыку».

Что тут сказать? Пути назад у БГ не было – впереди маячила новая жизнь.