Дуглас встретился с киммерийцем глазами и кивнул немного рассеянно. Было очевидно, что молодой граф думает о чем-то очень далеком, никак не связанном ни с гостем, ни с его славным телохранителем, и даже Дикая Охота не имеет к мыслям Дугласа никакого отношения.

– Надеюсь, в замке вы встретите наилучший прием, – дружески сказал Дуглас. – Я слышу трубы – возвращается отец. Вечером, вероятно, будет приготовлена оленина. Отец никогда не приходит с охоты без добычи.

– Отчего же ты сам не охотишься? – спросил Гэлант. – В твоем возрасте пора уж приобретать навыки охотника!

– Охотиться? – Дуглас поднял брови. – Я никогда не буду стрелять в цель лучше, чем это делает мой отец. Да и какие это противники – олени да косули, дикие куропатки и зайцы? Я предпочел бы охоту на вепря, но в наших краях они почему-то не водятся. А велика ли слава для мужчины в том, чтобы подстрелить из лука маленькую косулю?

Конан чуть заметно усмехнулся.

– Никто не ищет славы во время охоты, – сказал киммериец. – Это лишь забава для богатых и необходимость для бедных. Истинную славу мужчина может стяжать только на войне. Но я не советую тебе бросать все и отправляться на какую-нибудь войну простым наемником, – добавил киммериец, увидев, как в глазах юноши загорелся огонек, – потому что для властителя, которым тебе предстоит стать, великая честь заключается также в том, чтобы быть справедливым и милостивым к своим подданным.

«А ведь он и на самом деле говорит и держится как настоящий король, – мелькнула мысль у Гэланта. – Забавный парень этот киммериец. Глядишь, и впрямь когда-нибудь завоюет для себя королевство…»

Дуглас неопределенно пожал плечами и поскорее ушел, оставив своих гостей в одиночестве.

Хозяин замка понравился Конану гораздо больше, нежели его юный наследник, хотя внешне оба Мак-Грогана были очень похожи, и отец выглядел ненамного старше сына. Граф был шумным, веселым. Он ворвался в замок, как и говорил его сын, вскоре после того, как чуткое ухо юноши уловило звуки охотничьих рогов, и все вокруг наполнилось шумом жизни. Слуги сновали взад-вперед, готовя свежие одежды, наполняя водой бочки для умывания и выволакивая из подвалов запасы вина, которому надлежало «подышать» – постоять открытым прежде, чем его подадут на стол.

На кухне творилось нечто невообразимое, и только главная стряпуха в состоянии была управляться с этим хаосом, только она знала, кто чем занимается, – ее работа была сродни деятельности полководца.

Освежившись и едва сменив запыленную одежду на чистую, граф пригласил гостей в охотничий зал, свою любимую комнату в замке. Стены ее украшали оленьи рога и набитые соломой ос-

каленные волчьи головы, несколько гобеленов изображали сцены погони за зайцами или взлет ловчих птиц с рукавицы.

Конан устроился в кресле возле окна, спиной к свету, так, чтобы лучше видеть графа и его собеседника. Он предпочел оставаться рядом с Гэлантом – не потому, естественно, что не доверял Мак-Грогану и готовился в любой миг защитить своего нанимателя от какой-нибудь неожиданной опасности, по исключительно из любопытства. Мак-Гроган, следует отдать ему должное, не задавал лишних вопросов касательно присутствия киммерийца. Ему и самому любопытно было познакомиться с этим молодым Человеком поближе.

Подали вино и фрукты. При виде фруктов Конан слегка поморщился: аквилонская кухня не вполне устраивала киммерийца. Особенно этот ужасный обычай вымачивать яблоки, отчего плоды делаются сморщенными, блекло-розовыми и водянистыми. Конан предпочел бы мясо. Впрочем, он предпочитал мясо любому блюду, даже самому изысканному.