Конан еще раз взглянул в полные решимости глаза молодого графа.

– Согласен, – произнес киммериец. – Завтра.

– Мне он сразу не понравился, этот твой Конан! – бушевал граф Мак-Гроган.

Гэлант сидел перед ним, выпрямившись в кресле, и молча слушал излияния графа.

– Кто он такой? Ты ведь даже не знаешь его настоящего имени! – продолжал Мак-Гроган.

– Я думаю, что Конан – настоящее его имя, – спокойно отозвался Гэлант.

Мак-Гроган, бегавший по залу, остановился и резко повернулся на голос,

– А? Ты уверен?

– Какая разница… Да, я уверен, Полагаю, он гордится своим именем и происхождением. Во всяком случае, он сразу назвался Конаном из Киммерии и ни разу не дал мне повода заподозрить себя в обмане.

– У меня, возможно, есть враги… Тайные враги, о которых я даже не подозревал, пока благодушествовал в замке, – продолжал граф. Он запустил обе руки себе в волосы и сильно дернул, а затем застонал от душевной муки. – Мой сын, мой сын! Они нанесли мне удар через моего сына! Я ездил на охоту, слушал песни, любовался произведениями искусства – и все это время некто невидимый ковал козни против меня! Они подослали ко мне этого Конана, чтобы он похитил…

– Остановись! – закричал Гэлант. – Остановись, иначе ты горько пожалеешь потом о словах, сказанных в запальчивости!

Мак-Гроган уселся и несколько минут молчал, угрюмо глядя себе под ноги. Затем он позвонил в колокольчик. Вошел слуга, такой же мрачный, как и его господин.

– Приведи сюда этого Коду, – велел граф. Слуга поклонился и быстро направился к выходу. Гэлант встревожился не на шутку.

– Что ты намерен делать?

– То, что сделал бы на моем месте любой здравомыслящий отец, – отозвался граф. – Я хочу допросить того, кто остался у меня в замке, Я намерен рассматривать его как заложника, как пленного! Пусть он расскажет мне о замыслах своего господина. Думаю, мы услышим немало интересного…

– Возможно… – Гэлант вдруг почувствовал, что постепенно проникается уверенностью графа Мак-Грогана в том, что Дугласа похитили некие таинственные враги. – Возможно, ты прав. Самое главное – выяснить, кто твои недоброжелатели. Если они наняли Конана, чтобы втереться к тебе в доверие и подобраться к твоему сыну, то приятель нашего киммерийца должен об этом знать.

Кода был доставлен и явлен пред гневные очи графа. Пустынного гнома только что вытащили из постели – совсем недавно он крепко спал: глаза его глядели сонно и мутно, шерстка слиплась – ее еще не расчесывали. В пустыне в подобном уходе за шерстью не было никакой надобности, сухой климат и песок сами очищали волосы на мордочке и на всем теле Коды. Но в Аквилонии, где был гораздо более сырой климат, шерсть то и дело сваливалась, так что без особых гребней и щеток она приобретала весьма плачевный вид.

Кода моргал и очевидно ничего не понимал в происходящем.

Граф наклонился к нему:

– Где твой приятель киммериец?

– Какой приятель? – Кода заморгал. – Конан? Вероятно, где-то в замке…

– Он ушел! – заревел граф. – Он похитил моего сына и скрылся!

– Не может быть! – взвизгнул Кода, мгновенно пробудившись от состояния блаженной полудремы. – Он бросил меня одного в руках врагов? Как он мог?

И Кода оглушительно зарыдал.

Граф, несколько растерянный таким бурным проявлением чувств со стороны гнома, замолчал. Но затем новые подозрения охватили его, он нахмурил брови и прикусил губу. Гэлант с тревогой наблюдал за ним. Таким он графа Мак-Грогана никогда еще не видел.