Гаусина сжала пальцы в кулак.

– И вот настал день, о котором моя мать знала заранее. Раз в сто лет на этих болотах поднимается Дикая Охота. По слухам, король атлантов, отдаленный предок матери, выходит вместе со своими приближенными в мир людей и ищет для себя дичь с горячей кровью. Там, на болотах, покоится целое войско, павшее в битве. Я не знаю – да и никто не знает, что это была за битва. Но они лежат там. Великаны с бледной кожей и черными глазами. Они лежат и ждут своего дня. Когда-нибудь им удастся найти себе жертву достаточно горячую, чтобы она сумела их оживить.

– Невозможно, – сразу же сказал Конан. – Обычная ошибка, которую допускают все колдуны и некроманты. Войска зомби чрезвычайно недолговечны. Во всяком случае, все те, что мне встречались до сих пор, разваливались после того, как к ним применялись надлежащие меры.

Гаусина подняла брови.

– Ты немного смыслишь в этом?

– Поверь мне, девочка, – Конан вздохнул.

– Дикая Охота пронеслась над болотами в тот день, когда я появилась на свет, – голос Гаусины звучал глухо и ровно. – Так рассказывали мне мать и братья. Деревья клонились к земле, тучи застилали полную луну. Войско мчалось над болотами в поисках жертвы. Мертвые воины знали, что поблизости находятся живые люди. Они поступали в дом к моей матери.

«Кто пришел и для чего?» – спросила она.

«Король атлантов явился, чтобы забрать дань», – был ответ.

«Уходи, мне не до короля атлантов, – сказала мать. Она великанша и никого не боится, даже призраков. – Я только что родила дочь, все мои заботы о ней».

«Отдай мне кого-нибудь из домочадцев, и я уйду, – сказал король атлантов. – Я ждал этого дня целых сто лет, не заставляй меня уйти разочарованным».

Моя мать колебалась недолго. Никого из моих братьев она бы не отдала Дикой Охоте. Возможно, она и не любит их, но все они – ее плоть и кровь. Поэтому она решила отдать королю атлантов моего отца.

Она позвала его и велела ему принести воды. «Меня мучает жажда, а вся вода в доме закончилась, – сказала она. – Выйди наружу, сходи к колодцу».

Мой отец не мог ей не подчиниться. Я думаю, дело тут было не только в том, что она оставалась его госпожой – просто-напросто он успел полюбить ее. Узнав, что ее мучает жажда, он тотчас взял ведро и вышел за дверь.

Больше его никто не видел – Дикая Охота забрала его. Однако он успел прокричать проклятие вероломной женщине. Она будет жить до тех пор, пока следующая Дикая Охота не заберет ее вместе с ее потомством.

– Он проклял и собственную дочь? – удивился Конан.

– Я думаю, в тот миг он даже не сообразил, что делает, так потрясло его предательство моей матери, – ответила Гаусина. – Но, как бы то ни было, а мы живем уже более сотни лет в ожидании, когда сбудутся слова моего отца. Мать не верит в это. Она только смеется и повторяет: «Сам того не зная, бедняга оказал нам большую услугу: он подарил нам сказочное долголетие».

– Твоя мать полагает, будто ей удастся избегнуть преследований Дикой Охоты и прожить после этого еще лишнюю сотню лет – а потом еще, и еще?

– Именно так.

– Неужели ты в это не веришь? – Конан внимательно посмотрел на девушку.

Она отбросила с бледного лба черные волосы, опустила ресницы, отчего тени вокруг ее глаз сделались заметнее.

– Я ушла от моих родных, потому что не хочу оказаться рядом с ними, когда придут атланты. Я верю, что отец не имел в виду меня, когда проклинал предателей.

– Если все, что ты рассказала? – правда, – медленно проговорил Конан, – то в твоих жилах течет отравленная кровь.