– Мемориальная доска.

– А-а-а…

Взволнованная Глория прижала кулачки к груди.

– Тут нет ничего мрачного, ни тем более похоронного. Вообрази: красивая мраморная доска с простой надписью золотыми буквами:

Здесь жила знаменитая скрипачка

Глория Бернстайн,

родившаяся в Париже 1 ноября 1887 года.

Вторую дату поставят потом.

– Разве обязательно указывать дату рождения? – спросила Глория.

– Конечно, именно она и должна потрясать воображение прохожих. «Эта женщина дожила до ста лет!» – вот что будут говорить люди. Это станет честью для всего «Приюта отшельника». Что выделяет ту или иную улицу или площадь в большом городе? Правильно, мемориальные доски! Они придают им исторический флёр. «Приют отшельника» – прелестное место, но… слишком уж новое. Ему необходима патина времени, светский лоск.

– Да… – задумчиво произносит Глория, и по ее лицу Жюли понимает, что сестра проглотила наживку. – Но как быть с Монтано?

– А что Монтано?.. Предупреждать ее мы не станем, а потом будет слишком поздно. Если Джина вздумает заказать такую же доску для себя, все поймут, что она собезьянничала. Кроме того, она ни за что не решится поставить «…родилась в Неаполе».

– И соврет насчет даты! – возбужденно подхватывает Глория. – Да, идея отличная. Но… А как же ты? Почему бы и тебе не получить собственную доску?

У Жюли готов ответ и на этот вопрос.

– Одной вполне достаточно, – говорит она. – Иначе будет смахивать на стену крематория.

Глория успокаивается, на ее лицо возвращаются краски – идея Жюли подействовала, как переливание крови.

– Так ты согласна? – спрашивает Жюли.

– Да, конечно, и давай не будем откладывать.

Жюли выдерживает паузу.

– Я считаю, что совет предупреждать не стоит, – небрежно бросает она. – Пусть засунут свой устав… сама знаешь куда. Они обязаны проявлять к нам уважение. Ты заплатила за этот дом немаленькие деньги и имеешь право распоряжаться фасадом по своему разумению.

Глория улыбается – впервые за долгое время.

– Не узнаю тебя, – говорит она. – Такой напор… Но ты права, я не стану отвечать председательше. Она поймет, как далеко зашла, когда увидит рабочего, устанавливающего доску.

– Я позвоню в компанию Мураччиоли, они работают с мрамором, делают плитку, облицовку для отелей. Им будет лестно поработать для тебя; патрон наверняка сам приедет на остров, чтобы оформить заказ. Мы попросим его захватить образцы мрамора.

Глаза Глории загораются от предвкушения.

– Мне хочется что-нибудь строгое, – заявляет она. – Не совсем черный… И не совсем белый.

– Темный мрамор со светлыми вкраплениями, – предлагает Жюли.

Глория морщит нос.

– Это будет напоминать галантин из свиных голов! Нужно поискать среди оттенков зеленого.

– С прожилками.

– Ни в коем случае! Никаких прожилок – они создают впечатление, что камень расслаивается.

Жюли было глубоко плевать на то, как будет выглядеть доска. Важна только надпись: «Родилась в Париже 1 ноября 1887 года». Эта фраза – совершенное оружие. Бедная Глория! Пусть напоследок потешит свое тщеславие.

– Ну что же, это твоя доска, не моя, – с напускным безразличием произносит она, – решай сама.

Глория довольно улыбается и откидывается на подушку.

– Я представляю, как она должна выглядеть, остается определиться с размерами и местом на фасаде.

– Над входной дверью, – предлагает Жюли.

– Глупости, там она всегда будет в тени, и никто не обратит на нее внимания.